Верховный представитель ЕС по внешней политике и политике безопасности Жозеп Боррель (Josep Borrell i Fontelles) 10 июля 2024 года на вечере, посвященном вопросам обороны ЕС, на полях саммита НАТО, заявил: "Добрый день, дамы и господа,

Должен признаться, что впервые выступаю на террасе, с таким прекрасным пейзажем перед глазами и садящимися в аэропорту самолетами [на заднем плане].

Марк Твен как-то сказал: "История не повторяется, но часто рифмуется". Так и есть.

Оглядываясь на 75 лет назад на момент основания НАТО, я вижу, что в истории много чего рифмуется.

Какое было крупное событие 75 лет назад, в 1949 году? Блокада Берлина. Почти год над головами людей заходили на посадку американские самолеты DC3, и 2 миллиона человек остались живы.

По Берлину проходил фронт борьбы демократии и авторитаризма.

Сегодня он проходит по Украине. В Украине решается будущее безопасности Европы.

75 лет назад мы отреагировали, следуя совету Уинстона Черчилля, сказавшего: «Русские больше всего ценят силу и меньше всего уважают слабость, особенно военную». Поэтому умиротворить их не получится.

75 лет назад мы отреагировали сплочением. Соединенные Штаты и свободные демократии Европы приняли на себя обязательства по коллективной обороне, и мы создали НАТО.

Однако, когда окончилась холодная война, мы решили, что единственное наше будущее — свобода, мир и демократия, восприняли их как должное. Решили, что их не нужно защищать. А сегодня Президент [США Джо] Байден сказал, что свободу и мир нельзя воспринимать как должное. У них есть цена.

Потом мы увидели, как Путин убивал [людей в] Чечне в 1999 году, вторгся в Сирию. Мы слабо отреагировали на то, что в 2008 он вторгся в Грузию, и вяло наблюдали, как он аннексировал Крым в 2014.

Мы не хотели замечать очевидного. Того, что Путин хочет снова контролировать соседей. Что он не отказался от имперских амбиций России.

В этом-то и проблема: Россия по-прежнему ведет себя как империя, а Путин хочет ее восстановить — в царистском или советском виде.

И наконец, когда в феврале 2022 начались бомбардировки Киева, мы проснулись в этой мрачной реальности, и оказалось, что мы к ней не готовы. И это тоже факт.

Мы проснулись и поняли, что не готовы к такому вызову. Да, история рифмуется.

75 лет назад Советский Союз стал угрозой свободе и демократии в Европе, и ответили ему сплоченностью и силой.

И сегодня нам остается только идти тем же путем.

И рад сказать здесь, в Вашингтоне, что [мы,] европейцы, начали восстанавливать свою оборонную базу, увеличивать оборонные бюджеты и развивать оборонную промышленность, наращивая свою мощь.

Один пример, всего одна цифра: за последние три года совокупные расходы [на оборону] в Европе выросли [более чем] на 30%. В этом году мы — в среднем вместе — выйдем почти на 2% [ВВП ЕС], 1,9%. Этого еще не достаточно, но это уже гораздо лучше, и объемы растут.

Для нас это вопрос стратегической обязанности. Мы знаем, мы хорошо понимаем, мы убеждены, что нам нужно наращивать мощь наших армий и нашей обороны, чтобы суметь защитить себя.

Не в качестве альтернативы НАТО — для целей территориальной обороны Европы альтернатив НАТО нет, — а чтобы усилить НАТО и снять с нее часть бремени.

За последние пять лет [моего пребывания в должности] было сделано многое. Реальностью стало то, что когда-то казалось немыслимым. Например, поставки военной техники воюющей стране — такого мы [раньше] не делали.

С местной точки зрения, с точки зрения Вашингтона, это может казаться обычным делом, вполне логичным. Но для нас, для Европейского Союза, не являющегося военным альянсом (хотя мы хотим сформировать единую политику обороны и безопасности) это было революционно.

Никогда не забуду, как за две недели до войны был в Донбассе. Я встречался с Премьер-министром Украины [Денисом Шмыгалем], и он мне сказал: «Мы знаем, что, когда русские нападут (а они нападут), вы не пошлете свою молодежь воевать в Киеве. Но в сопротивлении-то вы нам поможете? Дадите нам оружие, нужное для защиты нашей страны?»

Тогда я не смог дать ему конкретного ответа: я был не уверен. Но, к счастью, мы это сделали.

С точки зрения Вашингтона это нормально. С точки зрения Европейского Союза это революция — мировоззренческая революция для ЕС.

И теперь, чтобы отреагировать на этот вызов, мы расширяем свой промышленный потенциал, стимулируем отрасли, объединяем ресурсы, вместе наращиваем свою [оборонную] мощь.

Мы знаем, что это требует повышения эффективности, повышения оперативной совместимости наших 27 различных армий и повышения прогнозируемости для оборонного сектора, которому нужно знать будущий спрос, чтобы оправдать сегодняшние вложения.

Мы знаем, что оборонная промышленность будет играть важную роль в будущем.

Потому что понимаем, что если позволим Путину превратить Украину во вторую Беларусь и посадить в Киеве «марионеточное правительство», то это впоследствии обойдется нам гораздо дороже.

Победа Украины жизненно важна. [Это] условие нашей безопасности.

Мы знаем, что Россия перешла на «военный» режим экономики, используя так называемое «[военное] кейнсианство» для работы военной машины и стимулируя экономику военными расходами. В итоге сегодня Всемирный банк повысил статус России до «страны с высоким доходом».

Однако это не сопровождается ростом благосостояния россиян — наоборот, они просто ведут [операцию] по наращиванию промышленных мощностей.

Мы знаем, что сегодня, в такой войне, промышленное производство [и] технологический потенциал являются важнейшими факторами наличия ракет, артиллерийских снарядов [и] систем противовоздушной обороны.

Поэтому я настаиваю, что наша идея верна. Мы развиваем свою оборонную промышленность: совершая совместные закупки, наращивая производственные мощности [и] стимулируя сотрудничество между европейскими производителями оружия.

Для примера: за год мы расширили свои мощности по производству боеприпасов вдвое. К концу года они увеличатся втрое.

Нам нужно тратить больше в принципе и тратить больше в общеевропейских интересах в частности.

Если мы хотим, чтобы страны ЕС увеличили оборонные бюджеты (а, думаю, именно этого просят у европейцев США), это значит, что нужно и больше производить в самой Европе.

На это и направлены наши оборонные инициативы: на наращивание производственных мощностей, расширение промышленности и повышение ее эффективности.

Однако это не исключает работы с американскими компаниями, расположенными в Европейском Союзе и соответствующими критериям безопасности.

Нам многому стоит научиться у США. И многому — у Украины.

В Украине технологии производят революцию в методах ведения войны. В феврале я посетил одну из ваших фабрик, на которой производилось более [200] беспилотников.

Там я увидел, как «нужда рождает инновации». Беспилотники и электронные средства со знаком «Сделано в Украине» могут выйти на ведущие позиции в мире.

Мы откроем в Киеве Бюро инноваций [ЕС]. Мы упростим сотрудничество между украинскими стартапами и оборонными предприятиями ЕС. Мы хотим наладить поток идей в обе стороны.

Мы организуем постоянную работу с вами.

Помните, как несколько месяцев назад вы были в Брюсселе на Промышленном форуме ЕС-Украина, где шел обмен опытом и налаживались связи между компаниями ЕС и Украины.

Да, друзья мои, история рифмуется. И победит в итоге сторона с большим промышленным потенциалом и лучшими технологиями.

Я знаю, что некоторые из вас, посмотрев на прошедшие несколько недель назад в Европе выборы и поездки одного из наших премьеров, сомневаются: «А правда ли Европа в долгосрочной перспективе намерена защищать Украину? Реальны ли эти намерения, не просто ли это пустословие и демагогия?»

Позвольте [ответить], что, несмотря на все, что вы слышали за последние часы, ответ — да. И не только потому, что это правильно (а это правильно), но и потому, что это в наших собственных интересах. Ведь защищая Украину, мы защищаем европейскую безопасность. Это единственный способ достичь мира.

Знаю, кто-то там говорит, что он хочет мира. Ну, мира хотим мы все, особенно украинцы. Они его хотят больше всех.

Но какого мира? Какого мира?

Как закончить войну, я знаю. Она очень быстро закончится, если перестать поддерживать Украину. Без нашей поддержки Украине не защититься.

Да, война тогда прекратится. Но как? С каким результатом? Каким концом? Какова будет судьба украинцев, если Путин придет в Киев [и] посадит там свое «марионеточное правительство»?

Чем закончится эта история, если Украине придется сдаться? Тем, что Путин на Киеве не остановится.

Тем, кто винят в этой войне «мировые силы», стоит набраться смелости назвать и обвинить того, кто войну начал. [У него] есть имя. И это не «мировые силы», а Путин.

И нам, конечно, жаль, что погибают люди, но украинские солдаты воюют и умирают, потому что защищают свою страну, на которую напали.

Стремясь к миру, мы не забываем о том, что есть агрессор и есть его жертва. И нельзя ставить их на одну доску.

Кто агрессор, мы знаем. Тот, кто ежедневно выпускает ракеты по гражданским целям — и в очередной раз сделал это вчера, по крупнейшей детской больнице Киева.

Да, мы хотим мира, а как же иначе? Но только такого, который предусматривает суверенитет Украины и дает гарантии безопасности. Только такой мир будет настоящим.

Мир — это не просто отсутствие войны. Другие варианты — любое прекращение огня — лишь позволят России перевооружиться и снова напасть.

Правда в том, что Россия перестанет быть угрозой для своих соседей и всей Европы только тогда, когда согласится держаться в собственных границах.

А для этого нам нужны сплоченность и сила. Это единственная формула отражения агрессии.

Это было так 75 лет назад, [и] остается так сейчас.

Рад был сейчас слышать от Президента Байдена, что Россия не должна победить.

Для этого нужно повысить промышленный потенциал, больше вкладываться, ускорить технологическое развитие. Мы делали так в кризис евро. Мы так делали в пандемию. И снова сделаем для восстановления своей обороны.

Однако позвольте напомнить, что столь необходимое пробуждение Европы не значит, что США можно расслабиться.

Позвольте отметить, что шесть месяцев обсуждений военной поддержки Украины в Конгрессе («Поможем. Нет, не поможем. Ну, в итоге поможем») стоили людям жизней. Они стоили Украине ослабления обороноспособности.

Нам нужно преодолеть эти споры — всем, по обе стороны Атлантики.

Нужно объединить силы для борьбы с проблемой, которую представляет Россия, сегодня, как и 75 лет назад.

И сегодня, как и 75 лет назад, только сплоченность спасет — сначала европейцев, а затем демократию и свободу во всем мире.

Спасибо.