Рейтинги России по обязательствам в национальной валюте подтверждены на уровне "ВВВ/А-2"; прогноз – "Стабильный"

Падение цен на нефть, сокращение объёмов нефтедобычи в рамках соглашения ОПЕК+ и негативные последствия пандемии COVID-19 приведут к сокращению российской экономики на 4,8% в 2020 г.

В то же время взвешенная макроэкономическая политика, в том числе гибкий обменный курс, а также сильная позиция внешнего нетто-кредитора и низкий уровень государственного долга должны позволить экономике страны абсорбировать указанные риски.

Как следствие, мы подтверждаем суверенные кредитные рейтинги Российской Федерации: по обязательствам в иностранной валюте – на уровне "ВВВ-/А-3", по обязательствам в национальной валюте – на уровне "ВВВ/А-2". Прогноз по рейтингам – "Стабильный".

Прогноз "Стабильный" отражает наши ожидания того, что сильные внешнеэкономические и бюджетные показатели Российской Федерации позволят правительству страны абсорбировать бюджетные риски и риски финансовой нестабильности, обусловленные снижением цен на нефть и влиянием пандемии коронавируса.

Мы можем предпринять негативное рейтинговое действие в случае ухудшения бюджетных показателей Российской Федерации в течение нескольких лет, например, вследствие более длительного ослабления бюджетной конструкции и (или) реализации условных обязательств в государственных корпоративном или финансовом секторах (вероятность обоих сценариев может увеличиться в связи с более низкими, чем ожидается, ценами на нефть). Значительный отток капитала, в том числе в контексте геополитических событий, которые приведут к существенному ужесточению санкций иностранных правительств в отношении России, также может обусловить негативное рейтинговое действие.

В отсутствие дополнительных внешних факторов стресса мы можем предпринять позитивное рейтинговое действие в отношении Российской Федерации, если долгосрочные темпы роста ВВП на душу населения достигнут уровня, сопоставимого с показателями стран с аналогичным уровнем благосостояния, например в результате мер правительства по стимулированию экономического роста. Более быстрое аккумулирование бюджетных резервов, смягчающее давление со стороны волатильных, зависящих от сырьевых ресурсов доходов, а также эффективные меры, приводящие к снижению долгосрочного давления на бюджет со стороны пенсионных расходов, связанных со старением населения, также могут привести к позитивному рейтинговому действию.

Позитивное влияние на рейтинги Российской Федерации оказывают ее приверженность проведению консервативной макроэкономической политики, сильная позиция экономики как внешнего нетто-кредитора, низкий уровень государственного долга и достаточно высокий уровень гибкости денежно-кредитной политики. Вместе с тем негативными рейтинговыми факторами, по нашему мнению, являются структурные слабости российской экономики, которая остается зависимой от доходов, связанных с экспортом нефти и газа, а также значительные ограничения в институциональной и регулятивной сфере. Уровень рейтингов также ограничен в связи с геополитической напряженностью и международными санкциями, которые могут и в дальнейшем оказывать сдерживающее влияние на долгосрочные перспективы экономического роста.

Институциональная система и экономика: глубокая рецессия в 2020 г. и частичное восстановление экономики в 2021 г.

Распространение COVID-19 в России и по всему миру обусловит сокращение российской экономики в 2020 г.

Мы прогнозируем высокие темпы восстановления экономического роста в 2021 г., однако отмечаем, что в настоящее время трудно оценить окончательные экономические последствия пандемии.

Принятые поправки к Конституции России в еще большей степени укрепили власть президента Владимира Путина, что может снизить предсказуемость экономической политики в долгосрочной перспективе.

Мы ожидаем сокращения экономики России на 4,8% в 2020 г. вследствие комбинированного действия внешних и внутренних факторов стресса.

Неудачные переговоры стран – участников ОПЕК + в марте 2020 г. и серьезный спад мирового спроса на нефть в результате вспышки пандемии COVID-19 привели к снижению цен на нефть на 65% в период с января по апрель. В качестве ответной меры страны ОПЕК и ряд других нефтедобывающих стран договорились о сокращении добычи нефти в период до апреля 2022 г. Это позволило добиться частичного восстановления цен на нефть в июне (примерно до 40 долл. / барр.), но подразумевает значительное сокращение объемов нефтедобычи. Так, Россия взяла на себя обязательство сократить добычу нефти до 8,5 млн барр. / сут. в мае-июле 2020 г. по сравнению с 11,5 млн барр. / сут. в среднем в 2019 г. Несмотря на соглашение о постепенном смягчении ограничений на объем добычи с августа этого года, темпы роста нефтяного сектора России останутся под давлением.

Помимо негативных тенденций в сфере добычи и экспорта нефти, негативное влияние на российскую экономику будет оказывать пандемия COVID-19. Если в начале 2020 г. было зарегистрировано лишь несколько случаев заражения коронавирусом, то с конца марта число заболевших стало быстро увеличиваться. За этим последовало введение ограничений на поездки, контакты между людьми и непосредственных карантинных мер, интенсивность которых варьировалась в зависимости от региона. Число новых заражений за сутки возросло до более 11000 в начале мая и постепенно снизилось примерно до 6500 в июле. Несмотря на то, что органы власти начали постепенное ослабление ограничений с середины мая, показатели в сфере здравоохранения остаются неравномерными: число ежедневных случаев заражения коронавирусом за пределами Москвы пока существенно не снижается.

Тем не менее мы ожидаем, что, несмотря на многочисленные негативные факторы, динамика ВВП России в 2020 г. будет испытывать меньшее давление, чем в аналогичный показатель стран с развитой экономикой. Это в некоторой степени объясняется структурой российской экономики, в частности меньшими долями секторов услуг (около 55%) и предприятий малого и среднего бизнеса (МСБ; 20%) в ВВП, а также более значительным размером государственного сектора. Эти факторы обусловливают меньший масштаб государственных мер по поддержке экономики. Ослабление ограничительных мер на фоне прогнозируемого восстановления мировой экономики и цен на нефть должно обусловить рост российской экономики более чем на 4,5% в 2021 г. и на 3,3% в 2022 г. В рамках этого восстановления реальный ВВП Российской Федерации вернется к уровню 2019 г. уже в начале 2022 г. В то же время, по нашим оценкам, спад в экономике в 2020 г. приведет к среднесрочным потерям ВВП в размере 2,9% по сравнению с уровнем, прогнозируемым до начала пандемии.

Тем не менее эти прогнозы в значительной степени неопределенны, поскольку в конечном счете темпы восстановления экономики будут зависеть от продолжительности пандемии и эффективности ответных мер со стороны правительства. В своем базовом допущении, которое мы применяем к российской экономике, равно как и к экономикам других стран, мы исходим из того, что пандемия COVID-19 останется в числе ключевых рисков до тех пор, пока не будут широко доступны вакцина или эффективные лекарства, что, скорее всего, произойдет не ранее второго полугодия 2021 г. И, хотя наши текущие допущения в отношении России не предусматривают повторного введения общенационального карантина, мы не исключаем периодического селективного ужесточения ограничительных мер.

Мы считаем, что в долгосрочной перспективе экономический рост в России в среднем составит около 2%, что по-прежнему ниже, чем у других суверенных государств, имеющих наши рейтинги, с сопоставимым уровнем благосостояния. Негативное влияние на наш прогноз в отношении темпов экономического роста оказывают неблагоприятная демографическая ситуация (в том числе сокращение рабочей силы) и невысокий рост производительности труда. Структурные слабости российской экономики, которые препятствуют этому росту, включают доминирующую роль государства в экономике и относительно низкий уровень конкуренции и инноваций. Геополитическая напряженность между США, ЕС, с одной стороны, и Россией, с другой, которая привела к международным санкциям, также будет ограничивать экономический рост.

С нашей точки зрения, некоторые инициативы правительства, направленные на повышение темпов экономического роста, являются достаточно сложными с точки зрения их реализации, поскольку планируемые меры, в том числе значительные бюджетные инвестиции в инфраструктурные проекты, будет сложно осуществить ввиду различных рисков, включая риски возможных конфликтов интересов. Более того, национальные проекты лишь в некоторой степени направлены на решение таких структурных проблем, как недостаточная независимость судебной системы, избирательность правоприменения и достаточно слабая система государственного управления. Наше мнение также подкрепляется невысокой эффективностью проводимых ранее схожих по целям реформ, включая те, что были озвучены в 2012 г., в начале предыдущего президентского срока.

Геополитическая напряженность между Россией и США остается высокой. С конца 2019 г. Конгрессом США был предложен ряд законопроектов, которые предполагают введение дополнительных ограничений в отношении суверенного долга, финансовых организаций и энергетических проектов России. Их предполагается принять в дополнение к санкциям, введенным в последние годы и затронувшим первичный рынок суверенных долговых обязательств российского правительства, номинированных в иностранной валюте, а также проект строительства газопровода "Северный поток-2" (см. статью "Какое влияние, по мнению S&P Global Ratings, окажут новые санкции со стороны США на суверенный долг Российской Федерации", опубликованную 5 августа 2019 г. на портале RatingsDirect).

Формат и сроки принятия этих законодательных инициатив остаются неопределенными, поскольку они зависят от внешней политики России и политической ситуации в США в контексте предстоящей предвыборной президентской кампании в 2020 г., которые сложно предсказать. Одним из основных допущений нашего базового сценария остается предположение о том, что российская экономика и финансовая система смогут справиться со стрессовыми ситуациями, обусловленными умеренным ужесточением санкций (например, в отношении отдельных компаний либо финансовых институтов, не имеющих системной значимости). Однако альтернативный сценарий предполагает, что более жесткие санкции могут оказать более значительное негативное влияние на макроэкономическую стабильность и характеристики кредитоспособности российского правительства.

Мы отмечаем прогресс России в том, что касается проведения взвешенной и надежной макроэкономической политики, которую можно считать одной из наиболее сильных среди стран с развивающейся экономикой, и мы ожидаем, что она будет продолжена в ближайшие годы. В долгосрочной перспективе предсказуемость курса экономической политики может быть ограничена вследствие высокого уровня централизации институциональной системы. Конституционная реформа, предложенная в январе и вступившая в силу в июле 2020 г., предполагает дальнейшее ослабление системы сдержек и противовесов, что отчасти было продемонстрировано ограниченным публичным обсуждением конституционных поправок, равно как и скоростью, с которой эти поправки были одобрены. В результате принятых изменений были сняты ограничения относительно сроков пребывания в должности для Владимира Путина, что юридически позволяет ему баллотироваться на пост президента еще дважды после окончания его текущих полномочий в 2024 г. Это несколько повышает предсказуемость политического транзита в 2024 г., однако мы полагаем, что дальнейшая концентрация власти в руках президента Путина усиливает неопределенность относительно механизма передачи власти в тот момент, когда он покинет свой пост.

Финансовая гибкость и финансовые показатели: ослабление бюджетного правила позволит реализовать контрциклические меры, не подрывая доверие к бюджетной конструкции

Правительство, вероятно, смягчит бюджетное правило в 2020-2021 гг. и в 2022 г. вернется к его версии, действующей до начала пандемии.

Чистый государственный и внешний долг останутся низкими.

Центральный банк Российской Федерации сохранит контроль над инфляцией и обеспечит финансовую стабильность, в том числе в условиях волатильности рынков.

Несмотря на значительные бюджетные резервы, меры контрциклической фискальной политики ограничены строгой бюджетной конструкцией. Нацеленное на снижение воздействия волатильности цен на нефть, действующее бюджетное правило оказалось в меньшей степени готовым к смягчению стресса для ненефтегазовых бюджетных доходов. Это обусловлено тем, что бюджетное правило ограничивает расходы федерального бюджета суммой базовых нефтегазовых доходов (нефтегазовых доходов, рассчитанных исходя из консервативной базовой цены на нефть в 40 долл. / барр.; цена 2017 г., подлежащая ежегодной корректировке на 2%) и прогнозируемых ненефтегазовых доходов, не оставляя возможностей для экстренного наращивания бюджетных расходов. Более того, начиная с 2021 г. соблюдение бюджетного правила будет предполагать проциклическое сокращение расходов в свете сокращения объемов добычи и экспорта нефти в рамках соглашения OПЕК+, что снизит прогнозируемые нефтегазовые доходы и, как следствие, сократит предельный объем расходов бюджета.

Насколько мы понимаем, правительство планирует смягчить бюджетное правило в 2020-2021 гг., чтобы снять эти ограничения. В частности, правительство намерено увеличить расходы в 2020 г. до уровня выше предусмотренного бюджетным правилом и профинансировать их за счет дополнительных заимствований, а также планировать расходы бюджета в 2021 г. в соответствии с допущениями относительно объема добычи и экспорта нефти, не отражающими временные сокращения нефтедобычи в соответствии с соглашением ОПЕК+. Но даже если рассматривать эти действия как очередную попытку смягчения фискального правила в течение одного года (см. статью "Играть по правилам или с правилами? Сделка по продаже Сбербанка не приведет к ослаблению фундаментальных показателей, но ставит вопрос о долгосрочном доверии к макроэкономической политике", опубликованную 19 февраля 2020 г.), краеугольный камень правила, относящийся к аккумулированию дополнительных нефтегазовых доходов (доходов при цене на нефть выше базового уровня) в Фонде национального благосостояния (ФНБ), останется неизменным. На наш взгляд, это, скорее всего, сохранит доверие к существующей консервативной бюджетной конструкции, которая начиная с 2017 г. позволила смягчить зависимость бюджета и экономики от колебаний цен на нефть.

Рассматриваемые корректировки бюджетного правила должны позволить правительству профинансировать меры прямой бюджетной поддержки в объеме 4% ВПП в 2020 г. (в рамках общенационального плана действий по восстановлению экономики), направленные на смягчение последствий пандемии COVID-19. Указанные меры включают:

программы поддержания уровня доходов населения (включая дополнительные пособия по безработице, дополнительные пособия на детей, увеличение пособий по временной нетрудоспособности, субсидирование заработной платы для предприятий МСБ и т. д.) объемом не менее 0,8% ВВП;

увеличение расходов на здравоохранение — до 0,5% ВВП;

поддержку бизнеса в размере 2% ВВП (включая снижение налогов для отдельных секторов или отсрочку налоговых выплат, субсидирование процентных ставок для предприятий МСБ и системообразующих организаций, прямые субсидии предприятиям наиболее пострадавших секторов, таких как авиация и туризм);

дополнительную финансовую поддержку региональным бюджетам объемом до 0,7% ВВП.

Принимая во внимание циклическое снижение как нефтегазовых, так и прочих доходов бюджета, мы прогнозируем исполнение федерального бюджета с дефицитом в размере около 5,7% ВВП в 2020 г. и 2,6% в 2021 г. Ввиду ожидаемых дефицитов внебюджетных фондов и субнациональных бюджетов дефицит бюджета расширенного правительства, вероятнее всего, составит 6,7% ВВП в 2020 г. и 2,9% в 2021 г., после чего бюджетная система вернется в целом к сбалансированной позиции в 2022-2023 гг. Наши прогнозы опираются на допущения относительно того, что цены на нефть марки Brent будут составлять 30 долл. / барр. в 2020 г., 50 долл. / барр. в 2021 г. и 55 долл. / барр. начиная с 2022 г. (см. статью "S&P Global Ratings понижает допущения в отношении цен на сырую нефть марок WTI и Brent ввиду того, что давление на цены будет сохраняться в краткосрочной перспективе", опубликованную 19 марта 2020 г.). Кроме того, в наших прогнозах учитываются дивиденды, которые Банк России перечислил правительству после продажи акций Сбербанка, а также некоторое перераспределение бюджетных расходов, запланированных до пандемии (в совокупности около 2% ВВП в 2020 г.).

С учетом использования активов ФНБ для компенсации выпадающих нефтегазовых доходов потребности расширенного правительства в привлечении заимствований (нетто) будут довольно значительными и составят 5,2% ВВП в 2020 г. и 2,9% ВВП в 2021 г. (в сравнении лишь с 1,5% в 2019 г.). В то же время мы оцениваем риски неисполнения плана по заимствованиям как низкие, главным образом ввиду профицита ликвидности банковской системы, а также спроса на суверенный долг со стороны нерезидентов, на долю которых в настоящее время приходится около 30% рублевого государственного долга. Кроме того, потребности в заимствованиях могут быть несколько снижены посредством финансирования дефицита бюджета за счет накопленных остатков на счетах. Мы также полагаем, что действующий в стране режим плавающего валютного курса опосредованно повышает гибкость государственного бюджета, и рассматриваем способность правительства финансировать собственные потребности преимущественно в национальной валюте как позитивный кредитный фактор.

Несмотря на ослабление показателей исполнения бюджета, госдолг сохранится на низком уровне. По нашим прогнозам, до конца 2023 г. долг расширенного правительства за вычетом ликвидных активов (ликвидных активов ФНБ и средств на счетах в казначействе и размещенных на банковских депозитах) не превысит 13% ВВП. Наши оценки также учитывают долговые обязательства ряда организаций, имеющих тесные связи с государством, таких как Государственная корпорация развития "ВЭБ.РФ", а также институтов, служащих инструментом финансового оздоровления банков, таких как Агентство по страхованию вкладов и Фонд консолидации банковского сектора.

Российская экономика поддерживает сильную позицию внешнего нетто-кредитора, при этом объём ликвидных внешних активов превышает объём внешнего долга примерно на 80% платежей по счёту текущих операций (СТО). В сочетании с гибким обменным курсом это обеспечивает значительный буфер, снижающий риски ослабления платежного баланса. Совокупный внешний долг Российской Федерации (20% ВВП) почти на 40% ниже уровня, отмечавшегося в 2014 г., когда также произошло резкое снижение цен на нефть.

Мы прогнозируем сохранение небольшого профицита по СТО в текущем году, полагая, что снижение поступлений от экспорта будет компенсировано сокращением импорта на фоне обесценения национальной валюты и ослабления внутреннего спроса, а также снижения оттока по счету инвестиционных доходов. После 2020 г. динамика показателей СТО будет поддерживаться ожидаемым восстановлением цен на нефть.

В отличие от прошлых стрессовых ситуаций финансовый счет платежного баланса Российской Федерации продемонстрировал устойчивость к ухудшению настроений на рынках: на пике волатильности мировых финансовых рынков в марте 2020 г. отток портфельных инвестиций был ограниченным. Кроме того, мы не наблюдали значительной конвертации сбережений населения в иностранную валюту. На наш взгляд, это свидетельствует о сильных макроэкономических показателях Российской Федерации, а также о повышении доверия к политике таргетирования инфляции, проводимой Банком России. На финансовый счет платежного баланса Российской Федерации по-прежнему будет влиять ряд факторов, в том числе восприятие рисков инвесторами, прогноз развития ситуации с санкциями и разница в процентных ставках в России и за рубежом. С нашей точки зрения, российский рынок государственного долга в национальной валюте по-прежнему будет привлекателен для нерезидентов. В то же время частный сектор, вероятнее всего, продолжит укреплять свою позицию нетто-кредитора на фоне ограниченных инвестиционных возможностей внутри страны.

Для смягчения негативных последствий пандемии COVID-19 и ввиду снижающейся инфляции, которая оставалась ниже целевого уровня (4%) в первом полугодии 2020 г., Банк России принял ряд мер, в частности:

снижение ключевой ставки с 6,25% в феврале до 4,5% в середине июня;

увеличение числа, объема и срочности инструментов предоставления ликвидности банкам (в том числе в иностранной валюте);

ускоренная продажа валюты в рамках бюджетного правила (и в меньшей степени — в рамках валюты, полученной от продажи правительству акций Сбербанка) — для предотвращения чрезмерно высокой волатильности валютного курса;

поддержка и стимулирование кредитования предприятий МСБ по низким процентным ставкам;

ослабление регуляторных требований к банкам, что упростит для банков процедуры реструктуризации кредитов, выданных предприятиям наиболее пострадавших секторов, а также будет стимулировать выдачу новых кредитов (в частности, в ипотечном сегменте).

В последние несколько лет Банк России укреплял стабильность банковского сектора, что позволило финансовым организациям вступить в рецессию с более сильными показателями, чем в прошлые периоды экономического спада. Банки неизбежно пострадают ввиду снижения экономической активности и ухудшения качества активов, однако накопленные запасы капитала и ликвидности позволят им снизить давление со стороны текущих макроэкономических факторов стресса. В то же время, принимая во внимание тот факт, что около 65% банковской системы контролируется государством, в рамках некоторых сценариев мы допускаем, что более крупные государственные банки будут вынуждены предоставлять поддержку организациям, находящимся в стрессовой ситуации, что может оказать давление на их качество активов и показатели прибыльности и капитала (см. статью "Троекратное увеличение расходов на формирование резервов станет проверкой на прочность для российских банков", опубликованную 23 июня 2020 г.).