Выступление научного руководителя ГУ-ВШЭ Евгения Григорьевича Ясина на конференции "Российский банковский сектор: ответы на глобальный вызов":

Мировой кризис – это фундаментальное явление, не связанное только лишь с ипотечными кредитами в США. Он очень сильно связан с глубокой структурной перестройкой мировой экономики, которая привела к тому, что индустриальная мощь, до сих пор размещавшаяся на Западе и обеспечивавшая его, в значительной степени переместилась в другие страны. Контроль за этим производствами, прибылями, рынками по-прежнему находится у развитых стран, но он уже относительный. Значительная часть промышленного производства выведена в Китай и в некоторые другие развивающиеся страны.

Тем самым, такие экономики, как американская, в еще большей степени превратились в своего рода мировые лаборатории, иллюстрирующие, что получается, когда вы создаете общество знания. Это неизбежный результат развития. Вся институциональная структура мировой экономики к таким условиям, на мой взгляд, не приспособлена. В каком-то смысле мы сталкиваемся с ситуацией, когда должна проходить адаптация к ним, и кризис, в значительной степени, является одним из актов такой адаптации.

Второй момент, кажущийся на первый взгляд независимым - рынок финансовых услуг, мировая финансовая система, которая также быстро развивалась, и развивалась без учета изменений, проходивших в структуре мировой экономики. В течение 5-и лет непрерывно росли цены на нефть. В любое другое время это привело к каким-то кризисным явлениям в разных странах, но сейчас ничего не происходит. Параллельно с ценами на нефть росло производство во всех странах, ВВП и т.д. Финансовая система достигает такого совершенства, что может удовлетворить потребности в любых финансовых ресурсах в каких угодно формах. В перспективе это повлекло проблемы, потому что финансовая система может отодвинуть во времени какие-то события, но в целом она не может заменить собой реальный спрос и подобные вещи.

У меня были разговоры с бизнесменами о том, что сама по себе система страхования рисков, важнейшая сторона современной финансовой системы, построена так, что позволяет снимать риски с определенных групп предпринимателей, ведущих реальный бизнес и переносить их на финансовых посредников. Затем начинается игра на различных рыночных площадках, но, в конце концов, риски собираются в одно место и реально не снимаются. Если участники игры не становятся более осторожными, чего обычно не происходит, чаще как раз наоборот, все в какой-то момент начинает рушиться.

Сейчас говорят, что этот кризис- первый, но я помню и кризис 1998 года. Он оказался тогда гораздо более локализованным, потому что не затрагивал основные развитые страны. Тем не менее, для меня это уже второй раз происходит, и создается впечатление финансовой пандемии, которая происходит из-за того, что финансовая система пока не приспособлена к новым обстоятельствам. Выходы можно и обязательно нужно искать. Для этой цели, например, 15 ноября соберутся высокие представители 20 стран, хотя после выступления президента Франции Николя Саркози, у меня такое впечатление, что самые ходовые предложения будут связаны с наложением каких-нибудь ограничений на функционирование финансовых рынков. Слышал я и о мерах по выходу из финансового кризиса, предлагаемых ассоциацией "Молодая гвардия". Она предлагает немедленно выслать всех мигрантов и начать патрулировать улицы, для того, чтобы их излавливать и высылать. И я даже не поверил, когда услышал, что эта инициатива поддержана "Единой Россией". У меня такое впечатление, что что-нибудь похожее, но не такое одиозное, будет предложено и на встрече Большой Восьмерки. Например, создать новую Бреттон-Вудскую систему, в которой определенные валюты в определенных пропорциях будут представлять определенную картину или что-нибудь еще в таком духе. Подобные мысли приходят, но на самом деле, это вредно и не укладывается в рыночные представления. Задача заключается в том, чтобы помочь рынкам нормально функционировать, а не в том, чтобы их закрыть.

Мне кажется, что кризисные явления затянутся надолго. Это будет выражаться в существенном снижении темпов экономического роста в развитых странах, и в странах развивающихся, которые в значительной степени зависят от экспорта в развитые. Особенно это касается Китая - как ему удастся переориентироваться на внутренний рынок, я представляю с трудом.

Перехожу к отечественным проблемам. У нас есть манера обвинять Америку ("это они нам все устроили, а теперь мы должны решать проблемы сами"). Отчасти так и есть, но беда не в том, что Америка на нас дурно влияет, а в том, что происходит мировой финансовый кризис, причины которого еще не достаточно изучены, но достаточно серьезны.

Наша задача должна была состоять в том, чтобы проверить, насколько отечественные финансовые службы, механизмы готовы реагировать на подобные процессы. Пока реакция российских властей заключается в аккуратном копировании действий Запада, хотя наша ситуация существенно отличается. Например, различаются темпы инфляции. Сегодняшние наши 14-15% принципиально не позволяют применять методы, используемые сейчас на Западе, потому что применение этих методов немедленно приводит к печальным последствиям. Государство стало оказывать поддержку бизнесу со ставкой 7-8%. Это означает реально довольно существенную отрицательную ставку. Если применять такую ставку, то дается сигнал о вывозе капитала за рубеж, потому что там окажутся более выгодные условия. Если этого не сделать, то получится выступление против рынка. Проблема реально положительной процентной ставки сегодня для России является номером 1. Мы могли бы пойти на это, если бы у нас была инфляция на уровне 4-5%. При инфляции 14% полностью перекрываются каналы для дыхания российского бизнеса. Мы получили результат нашей прошлогодней эйфории относительно того, что можно тратить денег сколько угодно, открывать любые программы и т.д. Часто читаю выступления, что министр финансов Алексей Кудрин скопил здесь Стабфонд, а наши несчастные бизнесмены вынуждены были обратиться на западные рынки, взять кредиты под более высокие проценты, вместо того, чтобы получить их бесплатно или под 8% от своего правительства. На самом деле мы видим реальное подтверждение того, что у нас в финансовых механизмах не было никаких показателей, которые призывали бы людей к осторожности. В этих условиях вы либо применяете жесткие административные меры, либо должны обращаться к банкирам с разного рода увещаниями не вывозить деньги. Эти подходы абсолютно бессмысленны, но мы пока ничего другого не применяем.

Когда я смотрю на нынешнюю российскую обстановку, создается ощущение полной неопределенности. Не понимаю, почему у нас все должно оказаться хуже, чем на Западе, если мы к такого рода кризисам подготовлены лучше благодаря тому самому господину Кудрину. Но мы выдаем деньги из резерва, эти деньги через какое-то время конвертируются в доллары, затем они расползаются по матрасам или вывозятся за границу. При этом сохраняется мысль: "еще дадут", но у всего есть конец. Дно уже видно. Поэтому, с одной стороны, у нас есть определенные предпосылки для того, чтобы не попасть в самую худшую фазу кризиса. У нас есть возможности для того, чтобы оказаться в лучшем положении, чем многие западные и даже восточные страны, но, боюсь, мы эти возможности упускаем.

Еще обнаружили своего рода непроходимость в банковской системе. Проблема тут в том, что существуют очень сильные экономические институциональные препоны для того, чтобы она могла служить нормальной системой разводки денег по всем нишам, где требуется ликвидность, а не в том, что физические каналы плохо действуют. В этом аспекте мы оказались полностью не подготовлены к кризису. Сейчас можно извлечь урок из сложившейся ситуации, что надо было бороться с инфляцией, а не слушать "крикунов", которые предлагали давать деньги банкирам и бизнесменам под низкие проценты, т.к. мы их много заработали на нефти. Мы не можем эти деньги эффективно использовать, мы просто раздуваем инфляцию, которая является одним из главных препятствий для решения сложившихся проблем.

ЦБ получил наглядное свидетельство того, что надзор за банковской системой, ее качество, уровень прозрачности совершенно недостаточны для того, чтобы мы могли работать нормально. Эту проблему надо решать не впопыхах, в условиях кризиса, поэтому все разговоры о международном финансовом центре я бы отложил до того, когда у нас появится нормальная финансовая культура.

Оптимистический сценарий нашего развития заключается в том, что снизятся темпы экономического роста после минования острой фазы кризиса. Очень хорошо, если он останется на уровне 4-5%, а инфляция на уровне 6% или даже 5%. Произойдет существенное сокращение госрасходов. Производительность труда должна расти быстрее, чем расходы на оплату труда и сопутствующие расходы и, естественно, должна опережать рост доходов населения. Если мы добьемся такого поворота развития страны, то получим более здоровую экономику, чем та, которая существовала последние 8-10 лет. Эта экономика могла бы спокойно развиваться и стремиться к решению правильно поставленных задач, вроде формирования инновационной экономики и т.д. В каком-то смысле эти умеренные темпы роста, внимание к институциональным преобразованиям, разумная финансовая политика и серьезная борьба против инфляции пока еще мечта. Мы устроены так, что стоит отступить "болячке", мы сразу решим, что уроки извлекать не обязательно, и решим удвоить ВВП или что-то в этом роде.

Негативный сценарий вступит в действие в том случае, если мы обнаружим, что резервов нет, они оказались за рубежом, а мы остались ни с чем. В такой ситуации сложно будет говорить о сценариях последующего развития.

Насколько реален негативный прогноз? Опустошение резервов, 10% которых за короткий период улетучилось, настолько очевидный сигнал, что, надеюсь, что власть ему внемлет.