FinNews.ru публикует расшифровку выступления Степана Демуры на РБК-ТВ в программе Даниила Бабича "Тренд" 22 января 2016 года.

Бабич: Сегодня мы поговорим о том, насколько хорош или плох нынешний валютный режим, в котором мы находимся. Согласно классификации МВФ их больше десятка в мире существует. В разных странах к этому подходят по разному. Что касается нынешнего российского валютного режима, его МВФ характеризует как "грязное плавание". Где мы плаваем - мы сегодня и разберёмся. С нами в студии находится Степан Демура и первый заместитель председателя комитета совета федерации по экономической политике Сергей Калашников.

Сергей Вячеславович, в СМИ прошла информация о том, что у вас есть предложение по смене валютного режима. Хотелось бы из ваших уст услышать, что вы конкретно предлагаете изменить?

Калашников: Нынешний валютный рынок никакого отношения к рынку не имеет. Потому что в нём фигурируют товары в виде рублей и долларов совершенно неопределенной стоимостью. То, что мы сейчас имеем - это чисто игра спекуляции. Самое проблемное - то, что государство принимает участие в этих спекуляциях. На самом деле, рубль не конвертируемый. Он конвертируемый только внутри страны. На рубли на мировых рынках вы ничего не купите. Поэтому, в этой ситуации единственным выходом является возврат или введение фиксированного, государством определяемого, обменного курса. Как это делается во многих странах. В частности, в Китае.

Бабич: Но у Китая есть план по переходу к плавающему курсу юаня. Пока они этого не объявили. Естественно, Китай никогда не торопится. Китай постепенно, маленькими шажками, не торопясь, идёт всё-таки к этому. У них есть коридор, в районе 2% колебаний в день. Они этот коридор периодически смещают. У них есть гигантские валютные резервы, чтобы этот коридор поддерживать. В Китае есть, конечно же, ограничения по движению капитала. Но страна, как правило, не испытывала в последние годы, когда экономика росла, никаких сложностей, чтобы что-то импортировать или экспортировать. Государство этому способствует. Что вы предлагаете? Установить режим по образцу китайского, или нечто иное?

Калашников: Я бы предложил то, что установил Иосиф Виссарионович Сталин 28 февраля 1950 года, когда он своим волевым решением определил курс доллара в 4 рубля. Хотя тогдашний министр финансов предлагал 14 рублей, основываясь на сравнительной покупательной способности рубля и доллара.

Мы не должны копировать один к одному Китай. Мы должны за основу взять принцип, которому следовали многие страны, включая такие развитые, как Япония. Когда не позволяют существовать псевдорынку, который сейчас существует в РФ по отношению к валюте, а вводится фиксированная ставка [имеется в виду курс]. Я сразу хочу оговориться. Это не предполагает бытовых обменников. Это не предполагает ограничения для покупки валюты гражданами при поездке за границу, оплате тех или иных долларовых услуг. Речь идёт о том, чтобы для экономики установить жёсткий фиксированный курс.

Должен ли он изменяться? Да, наверное, должен. Но примерно так, как в Китае. Ведь юань по отношению к доллару, несмотря на всё давление США, чтобы [Китай] сделал юань более твёрдым, изменился всего лишь на 1 юань. Если год назад было порядка 7 юаней за доллар, сейчас 6. Это обеспечивает жёсткий прогноз нашего будущего. Главное - не сам даже курс. Главное - уверенность, каким этот курс будет через год или два.

Бабич: А, может быть, дело не в самом валютном курсе, а в его администрировании? Мы хорошо помним советское прошлое, когда за несколько сотен долларов людей просто расстреливали.

Степана хочу подключить.

Демура: Я хотел бы воспользоваться этой уникальной возможностью, и попросить господина Калашникова об одном маленьком одолжении. Даже не столько для меня, а для многих граждан нашей страны.

Сергей Вячеславович, вы, наверное, часто встречаетесь с президентом Путиным. Поэтому, у меня огромная просьба. Не могли бы вы ему объяснить, или попросить, чтобы Набиуллина объяснила, что фонд национального благосостояния и резервный фонд входят в золотовалютные резервы. Чтобы его экономические советники не вводили его в заблуждение, что у нас есть на 150 млрд долларов больше, чем на самом деле.

Это было бы большой помощью нашей экономики на пути к восстановлению.

Что касается предложений о фиксировании рубля, то есть много различий между нами и китайцами. У китайцев огромные золотовалютные резервы.

Бабич: 3 трлн долларов

Демура: Уже меньше. Они потратили 500 млрд долларов.

Второе. Давно говорилось, что китайская экономика - это гигант на глиняных ногах. И вот он начинает рушиться. Огромный отток капитала. Началась обещанная девальвация юаня, потому что китайская экономика становится неконкурентоспособной.

Что касается плавающего курса рубля, то ввели его не потому, что это было очень полезно для экономики. А потому, что у ЦБ закончилась валюта на поддержание рубля.

Что касается сравнения со сталинской экономикой, с советской экономикой. На мой взгляд, оно глубоко ошибочно. Если мы посмотрим на коэффициент импортозамещения в советской экономики, то он, если не ошибаюсь, был далеко за 90%. Самодостаточная экономика была. У нас, если даже верить Росстату, 30%. Если тогда вы фиксируете курс и держите его постоянным.

Бабич: Тогда и другие курсы были фиксированы.

Демура: Это правильно. Но основное отличие в том, что экономика СЭВ и СССР были самодостаточными. Сейчас мы имеем дело с экономикой сырьевой колонии. За 30 лет, чего греха таить, промышленная база практически уничтожена, научно-технический потенциал уничтожен. Никакое импортозамещение при таких условиях, особенно при таких ставках ЦБ и стоимости кредитов, в принципе невозможно. Поэтому введение фиксированного курса рубля (его можно зафиксировать 40, можно зафиксировать на 90. Потому что, если мы возьмём М2 и разделим на ЗВР, как раз получим 90. Можно просто вернуться в прошлое - 58 копеек или 56 копеек) моментально приведёт к тому, что экономика просто разрушится. Потому что мы импортируем. Если кто-то не верит - посмотрите просто на Венесуэлу. Они сделали то же самое.

Бабич: Венесуэльский пример очень хорош. Что же касается советского союза, мы все помним последний год - гигантский дефицит вообще всего

Демура: А самое главное - мы помним, чем это всё закончилось.

Калашников: Вы подменяете предмет разговора. Мы не говорим о репликации советской экономики. Мы не говорим о том, чтобы полностью взять кальку с китайской экономики. Кстати, чтоб мы так жили, как они загнивают с 6% роста ВВП в 2015 году при наших минус 4%. Речь идёт о другом - нужны эффективные механизмы.

По поводу того, что если мы сейчас устроим бардак, который сейчас существует на валютном рынке, отпустим всё в псевдорынок, отдадим игру спекулянтам, и у нас всё развалится - это абсолютнейший абсурд.

Да, мы на сегодняшний день импортозависимы. Но мы никогда не уйдём от импортозависимости, если мы не будем строить свою национальную, нормальную, не сырьевую экономику. И без этого жить нам невозможно. И быть конкурентоспособными невозможно. По поводу всех этих страхов, я могу сказать одно - вспомните 1998 год. Экономика была полностью разрушена в августе 1998 года. Через полгода, когда в мае правительство Примакова уходило, мы оставили экономику, которая ещё в течение 10 лет кормила Российскую Федерацию. Причём, заметьте, что поздней осенью 1998 года баррель нефти стоил 9 долларов, тогда как себестоимость была 13 долларов. И мы смогли толкнуть экономику.

Давайте говорить только о валютном регулировании. Есть ли на сегодняшний день валютное регулирование? Нет. Потому что это рынок спекулянтов. Чего же мы собой изображаем экономику, говорим о каких-то высоких экономических законах, когда речь идёт о элементарной управляемости определённым финансовым сектором?

Демура: Позвольте возразить по поводу 1998 года. Я воспользуюсь советом президента, и попытаюсь отделить мухов от котлетов. Все очень, очень любят цитировать 1998 год, что тогда произошло. Позвольте вам напомнить, что тогда ещё были живы остатки промышленности. В 1998 году ещё были остатки инженерно-технических кадров, которых сейчас нет. Их просто вырубили. И промышленность практически уничтожили. Тогда возможность импортозамещения существовала. И, разумеется, когда вы девальвируете валюту в 3 раза, и у вас в стране есть мощности, готовые к импортозамещению - экономика начинает расти.

Сейчас зависимость от нефти бюджета и экономики только увеличилась. Если мы пойдём на рынок, или посмотрим вокруг нас, не найдёте практически ничего, полностью собранного в России.

Бабич: Можно ли валютный режим в отрыве от экономики рассматривать?

Демура: Нельзя. Ещё раз. Пример Венесуэлы. Я не люблю всякие теоретические разговоры на пустом месте. Есть конкретные исторические примеры, где в подобной ситуации (когда экономика то ли жива, то ли мертва) проводились всякие такие волюнтаристские курсы и решения. Венесуэла - последний пример. Белоруссия. Что произошло с белорусской валютой рано или поздно?

Можно долго и нудно обсуждать, что будет, что стоит рассматривать, что не стоит рассматривать. Когда есть конкретные исторические примеры не из махрового прошлого, а вот [здесь и сейчас]. Венесуэла и Белоруссия. Попробуйте мне возразить.

Бабич: Хорошо, что не Северная Корея.

Демура: Ну, мы туда идём.

Калашников: Я могу возразить по всем позициям. Во-первых, уровень развития, уровень масштаба экономики России и Венесуэлы несопоставимы.

Демура: О, боже.

Калашников: Второе. Если следовать вашей логики, и ничего не делать, а продолжать сохранять спекулятивный курс, то в этом случае никакого света в конце тоннеля нет. А виден тупик в конце тоннеля. На сегодняшний день без существенной модернизации экономики и валютного регулирования, которое является одним из существенных факторов, мы российскую промышленность и экономику не подымем.

По поводу иллюзий того, что в 1998 году сохранился промышленный потенциал страны, вспомните любые ваши же либеральные рассказы о том...

Демура: [прыснул со смеху]

Калашников: Что уже за 80-е годы основные фонды безнадёжно устарели. Правильно. Они сейчас устарели ещё больше. Но и человеческий, и технический, потенциал в России никуда не делся. И я не стал бы сейчас хоронить Россию. Вопрос другой. Мы сейчас начнём реформировать Россию? Или ещё подождём 10 лет, когда развалимся.

Демура: Я вот одного не пойму. Мы говорим о валютных курсах, о валютном каком-то регулировании, или о взглядах оппонентов? Я вот этого не понимаю.

Калашников: Мы говорим о том, что сейчас в стране валютного регулирования нет.

Демура: Я повторюсь, что любые волюнтаристские меры...

Калашников: Есть стихийный, спекулятивный рынок.

Демура: Ещё раз. Послушайте меня внимательно. Я выслушал вас, я прочитал программу Глазьева. Моя точка зрения очень простая. Если вы хотите закончить страну не через 3 года, а через 6 месяцев - нужно делать то, что предлагают товарищ Глазьев и товарищ Калашников. Потому что это волюнтаристские меры, которые показали свою действенность в кавычках. Ещё раз. В Венесуэле. Они это показали в Белоруссии.

Нельзя неконкурентоспособную политическую и экономическую систему в мгновение ока превратить в нечто конкурентоспособное. То, что предлагается сейчас - предлагается возврат обратно...

Калашников: Любой экономист сейчас скажет, что эти приговаривания либеральных экономистов...

Демура: При чём здесь либералы? Успокойтесь, я не либерал. Ну, ёлки-палки. Что вы, как красная тряпка?

Что касается мгновенного превращения экономики во что-то. Ещё раз. Для импортозамещения необходим капитал, необходимы человеческие ресурсы, необходимо что? Время. Кто будет заниматься строительством всего и вся? Откуда будут браться инвестиции в основные фонды? Если верить Росстату, у нас инвестиции занимают 19% ВВП. Если верить профессору Семчире - 10%. В нормальных странах, в развитых, в цивилизованных - за 40%. Откуда возьмутся эти деньги? Откуда возьмётся время? И что вы предлагаете при этом? Просто зафиксировать тупо курс рубля. Вы хоть подумайте. Возьмите одну производственную цепочку, и посмотрите - что получится?

===

Читайте другие "тексты Степана Демуры"