FinNews.ru перепечатывает интервью со Степаном Геннадьевичем Демурой, опубликованное на сайте "Радиостанция "Серебряный дождь".

Пронько: Спасибо вам огромное. Здесь, в студии прямого эфира Степан Демура, Александр Абрамов. Степан, давайте посмотрим с вашей помощью – во-первых, я очень рад вас видеть, наконец-то мы с вами после длительных пауз с вами встретились. На ваш взгляд, что сейчас происходит на валютном рынке – мы видим некое укрепление российской национальной валюты, и тут уже некоторые начинают потирать руки и задавать известный русский вопрос: так стоит ли уже вновь бежать в обменник, и что-то там делать, перекладываться из евро в рубли, и так далее – взгляд Степана Демуры.

Демура: Делать этого не стоит, поскольку статистика показывает, что 90% игроков на рынке сливаются – они покупают доллар в панике по 100, потом в такой же панике сдают его по 50. Как раз в этот момент он разворачивается и снова идет на новые вершины.

Пронько: Особенности национальной валютной игры?

Демура: Нет, это особенности поведения толпы, они присущи любой толпе в любой стране. А сейчас у нас консолидация после бурного роста, который был, она может продлиться месяц, полтора – это всего лишь коррекция к падению рубля, и дальше падение продолжится.

Пронько: То есть вы в этом убеждены?

Демура: Это рынок, я никогда ни в чем не убежден – это мой сценарий.

Пронько: Хорошо, а на чем основано?

Демура: На техническом анализе.

Пронько: Теханализ чистой воды.

Демура: Можно всегда найти фундаментальную сказку – смысл?

Пронько: Но бывают ситуации геополитические, которые очень сложно предусмотреть.

Демура: Назовите такую ситуацию, которую нельзя было предусмотреть. Падение нефти? Извините, говорилось, цели назывались, почему-то все задают вопросы, почему нефть такая дешевая – а если посмотреть на баланс спроса и предложения, и геополитическую ситуацию – она же ведь не изменилась с момента, когда нефть была 100 и 110 – все то же самое. Но тем не менее нефть подешевела на 50%.

…

Пронько: Ручки будем забирать?

Демура: У меня есть плохая новость для этой практики, потому что в 8-9 году рушилась экономика практически – ну как рушилась: рынки рушилась.

Пронько: Это была глобальная тенденция.

Демура: Развитые страны потеряли по 2-3% ВВП, мы по 10 – это в рублях, если посчитать в долларах – вообще весело. А сейчас мы рассыпаемся на части, когда все остальные худо-бедно держатся. Вопрос: а что.

Пронько: Некоторые даже показывают максимум роста своей экономики за последние 11 лет.

Демура: Это кто?

Пронько: Это американцы.

Демура: Да у них левая статистика абсолютно.

Пронько: Левая? Не доверяете? Я вот китайцам не доверяю.

Демура: Что значит не доверяю – есть экономист Джон Уильямс, очень серьезный экономист; он на своем сайте, Shadow Government Statistics, пересчитывает все американские показатели основные - безработицы, ВВП, инфляцию – по методологии, которую использовали в США до 90 года, и которая до сих пор используется в Европе – и публикует данные.

Пронько: И?

Демура: У них падение ВВП 1,5-2% в год идет, что вполне объяснимо. Если посмотреть на данные рынка труда.

Пронько: То есть то, что нам публикуют.

Демура: Это как Росстат, по большому счету.

Пронько: Возвращаясь в Россию.

Демура: И рынок недвижимости в США в последнем квартале развернулся, как и ожидалось, поэтому в конце года должно начаться махровое веселье на всех рынках развивающихся, развитых. Вопрос: а где мы тогда будем?

Пронько: К концу 15?

Демура: Ну да. Где мы тогда будем?

Пронько: А где мы будем?

Демура: Если мы уже в 9 году, то когда у всех начнется 9-й год, мы вернемся, в 90-й, получается? Вот в чем проблема. А тратить – слушайте, ну как чиновники могут не тратить? Тогда темы нет.

Пронько: Тогда и чиновников нет – поблизости, я имею в виду. То есть, на ваш взгляд, словесные интервенции и те потуги, которые нам сейчас озвучивают – это филькина грамота.

Демура: Абсолютно, на мой взгляд.

Пронько: А с чем это связано? Я постоянно, Степан, задаю этот вопрос всем, кто приходит ко мне в "Что делать" - это скудоумие, это нежелание, это желание урвать, или что? и почему не срабатывает инстинкт самосохранения?

Демура: Сейчас объясню. Ничего нового с исторической точки зрения в этом нет – так гибнут, на самом деле, многие режимы. Этот процесс был прекрасно описан Питиримом Сорокиным – это считается отец современной социологии, эсер, который мигрировал в США – он в 41 году написал прекрасную книжку "Отрицательная селекция и деградация элит", советую всем почитать – там все прекрасно написано, и на самом деле процесс отрицательной селекции мы наблюдаем на глазах: на наших глазах происходил с 70-х годов Советского союза. И сейчас он просто достиг своего апогея. Что такое отрицательная селекция – когда назначения и вертикаль власти выстраивается по принципу "тупой и ещё тупее". Это исторический факт, и это.

Пронько: Более красиво это звучит "лояльно и ещё лояльнее".

Демура: Да, ничего нового в этом нет.

Пронько: Нужно признать, что "тупой и ещё тупее" - это приговор уже.

Демура: К сожалению, ничего нового в этом нет, просто не очень весело жить в такие времена.

Пронько: То есть они не способны?

Демура: Нет. Самое страшное как раз – как система рушится: когда ей надо принять единственно правильное решение, которое обеспечит и выживание режима, и выживание страны. Но принимать его некому, они его не в состоянии принять. Отрицательная селекция, которая привела к определенным кадровым проблемам.

…

Абрамов: И то, что мне ожидается – вышла статья ведь Гурвича и Кудрина в декабрьском "Вопросах экономики", очень резкая, с изменением – эту инициативу надо, и так далее, менять – как мне кажется, проблема сегодняшнего правительства – почему я говорю, что мне понятны их решении: мне понятно, что они пока будут делать в рамках своего действующего мандата. У них других вариантов нет. Вопрос в мандате – все равно, кто его будет реализовывать – нынешняя исполнительная власть, состав людей, другой ли – вопрос, кого мы наделим этим мандатом для того, чтобы породить не рефлекторные изменения на кризис в виде точечных решений, а в виде проведения глубокой реформы, которая массу предпринимателей убедит в том, что здесь жить можно.

Демура: Это невозможно. Я попытаюсь объяснить, почему: вы говорите о либерализации экономики.

Абрамов: В целом да.

Демура: Либерализация экономики невозможна без либерализации политической системы.

Абрамов: Безусловно.

Демура: Либерализация политической системы в России в данных условиях приведет к ее слому, на это никто не пойдет. Поэтому по большому счету мы обречены. Это замкнутый круг.

Абрамов: Давайте все-таки запад Китая, некоторых и других стран, Сингапура, нам дает некоторые основания, что при сохранении управляемости можно реализовать сложную реформу.

Демура: А у нас нет управляемости, у нас система потеряла управление. У нас все атомизировано.

Абрамов: Ну с чем сравнивать – сравните с 90 годами сегодняшнюю ситуацию.

Демура: А примерно то же самое, по большому счету.

Абрамов: Не согласен.

Демура: У нас же система сейчас, к сожалению, вертикаль управления выглядит как ДГА – дураки, глупцы, абсурд, и мы это наблюдает. Дураки отдают распоряжение, глупцы их выполняют, на выходе получаем абсурд.

Пронько: Жестко, Степан.

Демура: Ну так и есть! возьмем четвертую волну продовольственных санкций против себя – ну даже возьмем Ирак, возьмем Северную Корею: этот проклятый Запад, который ненавидит нас за нашу высокую духовитость, никогда не опускался до уровня наложения продовольственных и фармацевтических санкций. А мы их наложили сами на себя! Ну как это ещё называется, это же абсурд. Один результат; второй результат – действия ЦБ с этой ставкой.

Пронько: А что делать-то?

Демура: Они даже не понимают, что произошло, они без понятия, что произошло!

Пронько: А давайте объясним.

Демура: Почему после поднятия ставки рубль ушел ещё на 20 вверх, почему? А есть такой рынок, облигаций называется, долларовый, рублевый. Надо было понимать хотя бы элементарно, как работает экономика, и что происходит на рынке. Если вы помните, последней фишкой инвестиционной, 3-4 лет, были что? высокодоходные долговые инструменты. У нас получилось, что сидела, и до сих пор какая-то часть сидит в рублевых высокодоходных государственных облигациях, ОФЗ. Сидит порядка 60-70 миллиардов долларов, которые пришли оттуда. Они уже начали, если посмотреть на динамику фондов, которые инвестируют в облигации – развивающихся стран, БРИКС, тому подобное – они уже несли потери. С учетом обесценения рубля у них уже были большие валютные потери, достаточно большие. В фонды облигаций инвестируют люди с несколько иным менталитетом, чем, скажем, в акции – у них очень низкая толерантность риска. Что делает Набиулина – она поднимает ставку; что делает паевая доходность – проседает. Что случается с позициями этих фондов – им кранты. Открывается Европа в 11 часов, и что мы видим: рубль вертикально уходит вверх. Ну кто так делает, извините, какой идиот борется с немонетарной инфляцией монетарными методами, если уж называть вещи именами? Набиулина. Да даже не Набиулина – коллега правильно сказал: это коллективно. ЦБ делает то же самое с тем же самым результатом, что он делал в 8-9 году, один в один. С тем же самым результатом. Как называется человек, который раз за разом повторяет одну и ту же ошибку? Ну, скажите это слово. Ну и все. О чем тут может идти речь.

Пронько: Профессиональная непригодность и некомпетентность – ну это ещё жестче.

Абрамов: А я могу сказать? ну хорошо, в той ситуации 15 декабря, которая складывалась – начала валютная паника, какие.

Демура: Она не начиналась, она заканчивалась уже.

Абрамов: Ну не знаю – она была.

Демура: Стояли дивергенции, она уже заканчивалась,

Абрамов: Скажем так: она была. Что было им делать для того, чтобы.

Демура: Ничего. Вообще ничего. Убирать ликвидность рублевую, как вы правильно сказали – ничего не делать, вообще. Но ведь как работает ЦБ: Как только в верхах принимается решение, что они раскачивают лодку стабильности и бьют веслом по голове, они что-то начинают делать, правильно?

Абрамов: Я согласен, но просто мне кажется, что, вне зависимости от того, подняли они ставку, не подняли, курс улетел бы на те же.

Демура: Не так быстро.

Абрамов: Потому что они же не изменили количество денег на рынке.

Демура: Не так быстро, он бы не так быстро. Мы бы эти 20 рублей – сослагательного наклонения в истории нет – мы бы эти 20 рублей делали бы 2-3 месяца. Такого бы пика не было.

Пронько: А так мы это прошли за несколько часов.

Демура: Самое интересное, любопытно сравнить действия банка Швейцарии, который тоже фенечку выкинул – и банка ЦБ: когда банк Швейцарии принял свое решение, когда по Эллиоту все подразделения практически были завершены, стояли дивергенции, ему осталось только открыть рот и что-то нажать, подписать – и франк улетел. То же самое нужно было делать Набиулиной: подождать, пока встанут ещё дивергенции – все, и просто выйти и сказать: ребята, теперь мы убираем рублевую ликвидность. Или в одно прекрасное утро, ну десяточку, пятнашечку в рынок залить, просадить его рублей на 20, чтобы у всех банков пошли маржин-колы, и спекулянты.

Пронько: Пятнашечка, когда это ярдов американских долларов.

Демура: И всё, и спекулянты были бы на 2-3 месяца наказаны по самое не хочу, и была бы стабильность какая-то. но они же вообще не понимают, что делают.

Абрамов: Я боюсь, это немножко упрощение все-таки.

Пронько: Саш, почему упрощение, выясним через пару минут.

Пронько: Александр, так в чем не согласен?

Абрамов: Мне кажется, в этот период совпал очень много негативных вещёй, и ЦБ, с одной стороны, не может сократить рефинансирование банковской системы – а это расшатывало в значительной степени рубль – потому что он не может положить банковскую систему, и в то же время на завтра ему надо принять что-то такое, что отрезвит рубль и отрезвит участников рынка. Вот что в этой ситуации делать – мне кажется, набор был очень маленький выбора, и в конце концов, что такое увеличение ставки до 17% при всех действительно негативных вещах – это шок на рынке, но это мы перевели банковскую систему в область реанимации, отдел реанимации. Условно говоря, давайте в течение месяца-парочку такими революционными методами заморозим.

Пронько: Не всегда, к сожалению, из реанимации возвращаются к жизни.

Абрамов: Жизнь есть жизнь, и мне кажется, сейчас они – если им удастся поддержать курс 1-2 месяца, и просто возникнет в нашем обществе хоть какая-то уверенность.

Пронько: А цена удержания не слишком ли высока?

Демура: Если использовать вашу аналогию, то в этой коечке единственной лежал реальный сектор. Его оттуда выкинули, положили банковскую систему. Вот что произошло.

Пронько: А реальный сектор отправили.

Демура: Подыхать. Он в морге уже.

Абрамов: Он просто разный – реальный сектор, мы тут обсуждали, тоже живет в своем мире: есть госкомпании, которые пофигу, какая, извиняюсь за выражение, ставка будет. Поэтому мы не видим, что после этого шага у нас резко повалилась экономическая активность.

Демура: Это занимает какое-то время.

Абрамов: И все прекрасно понимают, что эта мера – вот реанимация: надо сначала привести в чувство, чтобы хотя бы паника прекратилась. Слава богу, что они не пошли по пути Мадуро и других гениев, и.

Демура: Почему? Идут.

Пронько: Вчера коллеги из Reuters публиковали великолепный фоторепортаж оттуда.

Абрамов: Я думаю, у многих руки чесались .

Демура: И чешутся!

Абрамов: СМИ же мы читаем, все эти высказывания и все эти законопроекты о том, чтобы доллар не попадал в руки населения – по крайней мере, на этой планке удержались, и сейчас при всех мерах, которые предпринимаются, поддержат на месяц-два, уже начнётся какая-нибудь мера по снижению этой ставки.

Демура: Я не соглашусь с вами – они начнут ее увеличивать ещё дальше, потому что инфляция будет резко расти.

Пронько: И подобные сведения уже начали просачиваться.

Абрамов: Не думаю.

Демура: Вы не думаете, что они будут увеличивать? Ну, дай бог.

Абрамов: Потому что просто общество не готово – им этого не могут простить, и то, что, может быть, и удержался руководитель Центрального банка после этой меры, можно назвать большой удачей.

Демура: Почему? У нас же никакой ответственности нет.

Абрамов: Это можно только начать кадровые преобразования, а дальше начнется чехарда – помните 90-х годов, когда премьер-министров за несколько месяцев меняли, как тапочки. Поэтому, мне кажется, в этой области.

Демура: Неплохая практика, кстати.

Абрамов: Ну, кто как на это смотрит – некоторая стабильностью.

Пронько: По крайней мере, ответственность чиновников за принимаемые решения должны быть точно.

Абрамов: Вы думаете, её нету?

Пронько: Ну, все сидят на своих местах.

Абрамов: Посмотрите на глаза Антона Силуанова на совещаниях у премьер-министра.

Демура: А что у него в глазах? Я смотрю – они все больше сужаются и сужаются.

Абрамов: Я вижу, что он больше поседел, я вижу, что его лицо стало, выражение какого-то – как лимонной кислоты привкус.

Демура: Вечная боль.

Абрамов: Есть ответственность – но не перед нами с вами, а.

Демура: Теми, кто во главе стола сидит.

Абрамов: Руководителем, перед силовыми органами.

Пронько: О, вот это хорошее замечание, это отличное замечание – вот перед кем мы ответственны – перед силовым блоком.

Абрамов: А как – ведь в ЦБ сразу после этого черного вторника началась прокурорская проверка – ответственность есть. Другое дело, что не перед обществом. И как мне кажется, в тот момент – я не вижу больших возможностей было, чтобы избежать 17%.

Пронько: Как раз об обществе, позвольте маленький мостик перекинуть: Степан, на ваш взгляд, к чему готовиться и чего ожидать обычным людям, бизнесу? Маленькому, средненькому – я не беру такие крайние варианты, как столичная мэрия, которую надо номинировать на Нобелевскую премию в области экономики, они придумали политэкономический термин "госларьки" – я просто требую их номинировать на Нобеля.

Демура: У нас же ещё и патриарх открыл новый вид товарно-денежных отношений, так что.

Пронько: Вот. Но всё-таки, Степан, ведь этот смех у нас, да?

Демура: Не суетиться под клиентом, ничего же сделать нельзя.

С практической точки зрения – инфляция, падение доходов, причём достаточно резкое, рост бандитизма, преступности. Потому что сейчас начинаются мощнейшие увольнение, причём увольнения и в госорганах, и в силовых структура. У молодёжи уже вообще никаких перспектив нет. если мы внутри МКАД; если выехать в замкадье, попасть туда.

Пронько: То, что называется Россия.

Демура: То, называется Россия – мы живем в Гондурасе, а там ещё страна такая есть, Россия называется – там вообще беспросветно всё, по большому счёту, для огромной части населения. Чего ждать части населения – был опрос, по-моему – что у 52 или 53% населения нет сбережений. Это означает одно: потеря работы – к тому, что людям просто нечего есть. А у нас же ещё такая проблема, серьезная достаточно – что у нас неучтенных, по-моему, 18 или 20 миллионов человек, в рабочей силе – это данные и Пенсионного фонда, и правительство эти данные озвучены.

Пронько: Их периодически теряет Голодец.

Демура: Да, и не находит. Они заняты в так называемом сером секторе, теневой экономике – либо это люди, которые работают сами на себя, либо нигде не зарегистрированы. Это ударит по ним очень больно, и все те разговоры о том, что экономика потеряет 560 тыс, по-моему, рабочих мест – ребят, ещё сюда 3-4 миллиона накиньте, и вы получите.

Пронько: Я видел более суровые цифры.

Демура: Я не экономист, понимаете, я уже этот цирк давно меня не интересует. Я просто прикидываю иногда на пальцах.

Пронько: Но что это будет выглядеть с сотнями тысяч, а то и миллионами – я имею в виду высвобождению и потерю работы.

Демура: Да, у нас же в чем проблема – мы же рекордсмены, коллега не даст соврать – рекордсмены по доле торговли ВВП. А на чем держалась торговля - на нефтедолларах и кредитах. Кредитов нет, нефтедолларовый ручеек резко снизился. Мощнейший удар по этой сфере, в которой заняты очень много людей. Всё.

Пронько: Господин президент говорит – потерпите 2 года. Сегодня заголовок "Уолл стрит джорнал", я читал с утра, кто-то новый король Саудовской Аравии..

Демура: У нас же выборы в 18-м. Нам всегда говорят – потерпите год, потерпите 3.

Пронько: Степан, но только 15-й год на дворе – как-то хочется жить, а не существовать. Я думаю, абсолютное большинство со мной согласится.

Демура: По счетам надо платить – мы нифига не делали, а теперь платим по счетам.

Пронько: А С другой стороны, параличи государственного управления. И неспособность что-либо запустить – я имею в виду структурные, институциональные.

Демура: Если люди в этом сомневаются, пусть они вспомнят хотя бы одну реформу, или федеральный проект, который бы закончился успешно, и который бы не привел к ухудшению ситуации к реформируемой области – скажем, за последние 10 лет. Пусть хоть один назовут.

Абрамов: Я бы не так мрачно позволю себе рисовать действительность, потому что, пока у правительства есть резервы, я думаю, там на год нам их хватит. И то, что мы сейчас видим – неуправляемость – правительство не бросило социальные расходы на произвол, и сказало пенсионным расходам, что я проиндексирую пенсии.

Демура: Это нельзя делать, это социальная стабильность, это жизненно важно.

Абрамов: Это важно, но это затрагивает 70% населения. И тут меня студенты спрашивают – а что, действительно у нас коэффициент замещёния утраченного заработка сейчас 60%. Это ж как в Европе. Да, у нас большинство населения имеет такой коэффициент замещёния, то есть и работающая пока пенсионная система, и держащиеся социальные блага, и в данном случае, что мы видим – некую поддержку, триллион 200, реального сектора, которые, возможно, оживят ситуацию, и которые имеют место быть сейчас. То есть я думаю, что пока резервы есть, поднимать руки рано.

Пронько: То есть год мы пока как-то.

Абрамов: Да. Но есть действительно вопрос, который я перед собой, как экономист, ставлю, потому что – а что дальше? Потому что одна парадигма развития, когда у вас есть резервы, другая – когда они исчерпались.

Пронько: Да, ещё одна парадигма – уникальная ситуация с самоизоляцией.

Абрамов: Это связанные вещи, просто.

Пронько: Нет, в такой ситуации мы ещё никогда не находились. В новейшей российской истории.

Абрамов: Без денег вы начинаете по-другому вести себя. На самом деле, вопрос, который я внутренне себе, ответ даю, заключается в либеральной экономической реформе: если нет денег, даются реальные свободы.

Пронько: Кто "за" в этой студии? Все "за". Но они не способны.

Абрамов: Но этого не произойдет, потому что есть проблема управляемости государства, и я прекрасно понимаю людей во власти, которые её боятся потерять – не только потому, что.

Демура: А для них это жизнь, равносильно жизни, по большому счёту, физической.

Пронько: В их понимании это равносильно жизни страны – даже не то – нет, это есть, это присутствует.

Демура: Не знаю – когда пацанам в возрасте 25 лет вручают медали "За заслуги перед отечеством II степени".

Абрамов: Пацаны пока не в царском кресле сидят – ну рядом, ну пажи, всё-таки не в царском кресле – поэтому тот, кто сидит в царском кресле, там всё-таки думает о стране, потому что там.

Демура: Вы серьезно?

Пронько: А как царский трон сопрягается с либеральными реформами? Никак.

Абрамов: Это риск – знаете, как умерший король Саудовской Аравии –король королём, но известен очень большой либеральной реформой: он запретил членам семьи королевской пользоваться государственной казной. Наверное, он ещё много чего сделал хорошего либерального. У короля – возьмите историю любой страны, королевства – всегда есть вопрос выживаемости: с какой монархией пожениться, брататься, какие меры предпринять – и в любой ситуации королевство всегда следует обратной связи.

Пронько: Но мы за эфиром обсуждали, что инстинкт самосохранения не срабатывает, что они не способны.

Абрамов: Ну как – попытки-то.

Демура: Извините, я вас перебиваю – Китай, они вот-вот начнут рушиться, там то же самое, коррупция ещё. Здесь же в чем проблема – вы говорите совершенно правильные вещи: бывает разная монархия – у нас уже почти что монархия: какая монархия живет, развивается.

Пронько: Требует соблюдение Конституции страны!

Демура: Которая – ей наплевать, как у нас говорят в верхах, это бесполезная бумажка, в исторически важный момент на неё можно не обращать внимание.

Пронько: Мессианство.

Демура: Да, это мессианство. Вообще, Какое общество стабильно? Которое живёт по одному простому принципу: живи и дай жить другим. У нас же этот принцип, он, по-моему, уничтожен, его нет.

Абрамов: Согласен.

Демура: И ведь ещё страшная проблема – проблема отсутствия устойчивых институтов власти. У нас все говорят: все завязано на.

Пронько: Степан. Я бы ещё добавил – и устойчивых долгосрочных правил игры. По которым бизнес либо имеет возможность развиваться, либо нет.

Демура: А это следствие. Я приведу пример: якобы под Смоленском разбилось половина правительства Польши. В стране что-нибудь изменилось? Ничего. Вот это называется устойчивый институт власти.

Абрамов: Теперь, кстати, в Саудовской Аравии – мы упомянули "Уолл стрит джорнал" – там другая статья была – о том, что смена короля не повлияет на политику.

Демура: Здесь какие-то устойчивые институты власти. А у нас представьте себе.

Пронько: Вот она монархия, вот она демократия

Демура: Представим себе, что Путин по состоянию здоровья или по моральным принципам своим.

Пронько: Решил завершить карьеру.

Демура: Решил повесить ключи на дверь, и уйти. И что здесь будет?

Пронько: Либеральные реформы

Демура: Ага! С чеченским следом.

Абрамов: Мы несколько раз слушали разные презентации людей – проблема престолонаследия, она сейчас очень важна и для высших эшелонов власти, и для бизнеса, потому что там тоже эта проблема. Я тоже в последнее время много стал смотреть на нашу советскую историю.

Пронько: И к чему приходит Александр Абрамов, узнаем через пару минут.

Пронько: Господа, давайте хоть маленькая чайная ложечка в эту большую бочку негатива, которая у нас сегодня с вами вырисовывается, несмотря на попытки господина Абрамова хоть как-то торпедировать критические замечания по поводу дураков и всего остального – опять таки, Степан, вы не открыли никакой новой тайны, это извечная проблема России. Так вот, маленькая ложечка: в правительственную антикризисную комиссию войдут президент "Сбербанка" Герман Греф и глава комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин – об этом сообщил господин Шувалов на всемирном экономическом форуме в Давосе буквально несколько минут назад – дескать, мы слышим и готовы услышать в том числе таких экспертов, как Кудрин и Греф. Опять возвращаясь к гайдаровскому форуму.

Демура: Кто их назвал экспертами, простите.

Пронько: Ну, тем не менее – гуру, гуру. Александр Абрамов, как вы считаете, смогут Кудрин с Грефом как-то изменить? Политику, не только мы потратим бабки на этот год, но и нечто иное выработать.

Абрамов: По крайней мере, они получат две занозы, потому что это будут люди, которые, в силу своего положения, сегодня будут пытаться изменить ситуацию.

Пронько: Но занозы можно выдернуть

Абрамов: Ну, можно, но их же вставили.

Пронько: Кому – теперь интересный момент, кому вставили эти две – простите столь вольное высказывание.

Абрамов: Просто на самом деле в этом есть некая система: перед большими изменениями должны быть возмутители спокойствия. В свое время и Набиулина, и Юдаева – это тоже были люди, которые со стороны сели на общество Банка России, которое всегда принимает только профессионалов. Но почему-то их президент назначил, потому что, видимо, ему все надоело, когда все защищают банки и все сложено, и ничего изменить нельзя. Если вы хотите что-то изменить, вам нужно занозы куда-то вставить. Поэтому, как мне кажется, наличие этих- двух людей – это не клапан, новые люди, мы будем лучше относиться.

Пронько: Тем более они далеко не новые, а старые.

Демура: Но, тем не менее, хоть Греф будет задавать периодически вопрос, который он раз в год задает на гайдаровском форуме: а что вы делаете?

Пронько: Ему предлагали вернуться, кстати, в правительство. Он сказал – зачем?

Демура: В борделе просто девочек поменяли, да и все.

Абрамов: Я всё-таки думаю, что тот период, который мы проживаем, он не является уникальным. Любая страна сталкивается со сложными временами периодически какого времени. Историческая у нас память, как у нас в гимне поётся, дает основания полагать, что инстинкты самосохранения государства будут работать. А в чём они заключаются – всё же очень просто: какой бы человек где-то не был уверенный в своей правоте, он становится более сговорчивым, когда нет денег.

Демура: Я с вами не соглашусь – возьмём последнего царя, возьмём последних коммунистов, возьмём то, что происходит сейчас: никакого инстинкта самосохранения не было. Не сработал.

Пронько: Степан, у вас есть хоть какой-то оптимизм?

Демура: Да, я по жизни офигенный оптимист.

Пронько: Вот 30 секунд вам – дайте заряд оптимизма аудитории "Серебряного дождя".

Демура: Появляется шанс действительно что-то изменить – хохлы всё изменили, воспользовались шансом. Надеюсь, у нас будет такой шанс. Так что не надо отчаиваться.

Пронько: Но сильно рассчитывать на тех, кто во власти, не стоит.

Демура: Не стоит. Ещё раз говорю – это революционная ситуация, она меняет режим. И вопрос стоит – вопрос о собственности на средства производства, который не был решён февральской революцией; сейчас он решается.

===

Читайте другие "тексты Степана Демуры"