FinNews.ru перепечатывает статью, опубликованную на сайте "Русская народная линия".

Собеседники: Валентин Катасонов (доктор экономических наук, профессор, преподаватель МГИМО), Артём Войтенков и Дмитрий Еньков (Познавательное ТВ).

Валентин Катасонов: Мой дед, Катасонов Вячеслав Андреевич, он в 37–ом году сел. Он был директором Кемеровской школы, это на Кузбассе. За что – это большая тайна, но он мне рассказывал, что к Сталину надо относиться хорошо. Я говорю: "Как же так, дедушка? Ты ж сидел при Сталине!" Он мне тогда объяснил. К сожалению, многие сегодня люди не понимают, что тогда происходило.

Он говорит: "Как же ты не понимаешь, Валя?! Была гражданская война. Это в учебниках пишут, что она кончилась в 22–ом году. Она практически кончилась только с началом Великой Отечественной войны. За Уралом практически всё партийно–государственное начальство были троцкисты. Поэтому за Уралом в основном в тюрьмах сидели сторонники Сталина, а здесь – сидели троцкисты и представители новой оппозиции".

Это была вот такая гражданская война.

Поэтому многие "сидельцы" сталинского ГУЛАГа как раз считают, что они сидели именно из–за того, что проводили в жизнь линию Сталина. А за Уралом тоже троцкисты сидели. Да.

Все эти губернские секретари – это почти все исключительно были троцкисты. Кстати, я потом с большим удовлетворением обнаружил конкретную фактуру у Юрия Мухина (он как раз в какой–то своей книжке описал, что происходило). Он в аккурат и сказал: "За Уралом всё было оккупировано троцкистами".

Поэтому моя родня Катасоновы пострадали: дед сидел на Колыме, добывал там золото или что. Он вышел из тюрьмы и был реабилитирован в 1956–ом году, но к Сталину он относился более чем позитивно.

Дмитрий Еньков: Очень интересно всё–таки – какую линию экономическую проводил Сталин? За счёт чего он так мог бурно развить за короткий срок промышленность? Он эмитировал деньги, сколько ему надо, или он брал кредиты на Западе?

Валентин Катасонов: Я постоянно говорю, что экономика в каком–то смысле иррациональна. Объяснить всё в экономике методом рационального познания, методом логики не–воз–мож–но.

Правда, некоторые говорят, скажем, немецкое чудо, японское чудо, южнокорейское чудо – там как раз никаких чудес нет. Там хорошо заготовленный экспромт и зелёный свет по политической линии, по финансовой линии, то есть там как раз всё очень легко объясняется.

Артём Войтенков: Немецкое чудо, когда Германия после Второй мировой войны и, кстати, до Второй мировой, она резко вошла – это что? Американские деньги, да?

Валентин Катасонов: До Второй мировой войны это сегодня даже стесняются называть чудом, потому что сегодня все прекрасно знают, что немецкая экономика, она была взращена на англо–саксонских капиталах, вернее, на капиталах из Великобритании и Соединенных Штатов. В основном, банковские капиталы. Так что, конечно, никакого там чуда не было. Просто–напросто было принято решение о том, что необходимо укреплять Германию. Фактически был дан карт-бланш на пересмотр условий Парижского мирного договора, в частности, условия о недопустимости милитаризации Германии.

Германия начала развиваться совершенно бешеными темпами. Естественно, что разворачивали Германию на Восток. Это мы начали со Сталина и как бы опять возвращаемся к этой теме.

Артём Войтенков: А немецкое чудо после войны?

Валентин Катасонов: Немецкое чудо после войны тоже очень понятно и объяснимо. Вторая мировая война как проект англо-саксонских банкиров, он был выполнен не так, как рассчитывали.

− Советский Союз не только сохранился, но он даже укрепил свои геополитические позиции.

− Естественно, что Англия рассчитывала на дивиденды, она никаких дивидендов не получила, а фактически потеряла многие свои колонии и влияния в Британской империи.

− Америка, конечно, была, пожалуй, главным бенефициаром, главным выгодополучателем этого проекта "Вторая мировая война".

Советский Союз развивался очень динамично, то естественно через некоторое время стали думать: а как же затормозить развитие геополитического противника в лице Советского Союза, Варшавского пакта, "Совета экономической взаимопомощи"? Стали укреплять Германию, как противовес.

Дмитрий Еньков: Всё-таки возвращаясь тогда от немецкого чуда к сталинскому. Ведь тоже не секрет, что в основном развитие промышленности тридцатых годов, оно было, в том числе с привлечением капиталов Форда. Он строил заводы, ему было что-то на откуп отдано. Где часть какая-то неких привлечений – инвестиции, а где часть – наша? За счёт чего это всё-таки было сделано? Сталин имел возможность эмитировать денег столько, сколько ему надо было, или он привлекал какие-то западные капиталы?

Валентин Катасонов: Очень интересный вопрос. Хочу сразу сказать – я не знаю исчерпывающего ответа на этот вопрос. Сейчас я поясню.

Многие с лёгкостью отвечают на этот вопрос, что была повышена норма накопления. Вот есть валовый продукт, при нормальном развитии на инвестиции, на развитие отпускается 20% валового внутреннего продукта, произведённого за год. У нас была мобилизационная экономика. Если посмотреть справочники, то примерно 50%, а по некоторым данным 60% валового внутреннего продукта шло на инвестиции, на создание промышленного потенциала, инфраструктуры, военных предприятий. Известно, что до начала Великой Отечественной войны, если отсчитывать от 1929-го года, когда стартовала первая пятилетка, в Советском Союзе было построено 8600 (восемь тысяч шестьсот) предприятий.

Я вам говорил, что я написал и издал книгу по золоту. Почему у меня появился интерес к золоту? Объясняли очень просто:

− Что Россия, Советская Россия, Советский Союз расплачивался за машины и оборудование золотом.

− Второй источник: эксплуатация крестьянства, которое было согнано в колхозы и совхозы.

Я тогда, как настоящий экономист (вернее, пытаюсь стать настоящим экономистом), начал считать. Сколько у нас было золота? Выяснилось, что золота у нас практически – ничего не было. Всё золото было расхищено пламенными революционерами (это особая тема). Где-то к 1925-му году уже практически тащить было нечего – золотая кубышка была пустая. Поэтому версия насчёт золота, она не срабатывает.

Версия насчёт того, что была эксплуатация и сверхэксплуатация крестьянства.

Дмитрий Еньков: А в результате платили зерном?

Валентин Катасонов: Да. Понятно, что крестьянство должно было выращивать зерно. Зерно надо было поставлять на внешние рынки, зарабатывать валюту или золото и на эту валюту или золото приобретать машины и оборудование. Половина, будем так говорить, предприятия (я беру "среднюю температуру по госпиталю") – это затраты на машины и оборудование, так называемая активная часть основных фондов. Есть ещё пассивная – это здания и сооружения (понятно, что это можно строить хозспособом, не прибегая ни к какому импорту). А эта часть – её надо было обязательно закупать на мировом рынке. Если вот это зерно конвертировать в унции или килограммы или тонны жёлтого металла, то получается не очень много. Скажем, за период с 1929 по 1939 год благодаря экспорту на мировой рынок зерна и сельхозпродукции мы могли выручить порядка 100–150 тонн жёлтого металла.

Теперь скажу, что в среднем на приобретение оборудования для одного предприятия промышленного требовалось валюты в золотом эквиваленте порядка хотя бы одной – двух тонн. Давайте прикинем: восемь тысяч шестьсот предприятий. Даже если исходить из консервативной оценки: одна тонна золота на одно предприятие. Сколько? Восемь тысяч шестьсот. "Где деньги, Зин?", как пелось у Высоцкого. Где золото? Такой объем золота...

Комментарий: за период с 1927 по 1939 год СССР экспортировал почти 20 млн тонн зерна. В 1930-1932 годах оптовая цена пшеницы в США колебалась в диапазоне 0,62-0,99 долларов за бушель, который равен примерно 27 кг пшеницы. Путём несложных вычислений получаем, что от экспорта зерна СССР получил (если всё экспортированное зерно продавалось по цене пшеницы указанных годов) примерно 460-733 млн долларов. При цене на золото в 20 долларов за унцию до 1933 года и 35 долларов за унцию после, получаем 577-920 тонн жёлтого металла. Но даже при таком подсчёте, полученного от продажи зерна золота хватало на покупку не более 1 тысячи заводов. Комментарий закончен

Ещё есть некоторая дополнительная версия, что нам давали кредиты. Действительно, давали кредиты, правда, не обычные банковские кредиты, а коммерческие кредиты. Коммерческий кредит – это некая отсрочка в оплате поставки машин и оборудования. Были и банковские кредиты. Я Вам должен сказать, что объемы этих кредитов невелики (я сейчас на свою память не полагаюсь, поэтому цифры не буду называть). Но самое парадоксальное, что уже где–то к 1937-му году Советский Союз закрыл все свои обязательства по кредитам вместе с процентами, то есть на самом деле кредитов было не очень много.

Вспоминаем Форда. Форд действительно внёс свою лепту в создание автомобильной промышленности. Некоторые говорят, что даже тракторостроения, которое потом было конвертировано на выпуск танков. Надо иметь в виду, что Форд не был банкиром, Форд был хорошим подрядчиком и поставщиком. А кто оплачивал подрядные работы? Кто оплачивал оборудование, которое поставлял Форд? Это большой секрет.

Дальше начинаются вообще уже такие апокрифы.

− Говорили, что, "вот вы знаете, у нас Эрмитаж был расхищен".

Начинаю изучать: сколько было украдено из Эрмитажа? Даже не украдено – там в таком плановом порядке, можно сказать, кое-что продавали. В золотом эквиваленте получается (при большой фантазии) – двадцать тонн золота.

Дальше начинаются ещё более интересные апокрифы. Вспомнили Троцкого. Все знают, что Троцкий, в конце концов, был выслан за границу. Его не выкупали, его просто выслали за границу. Через некоторое время возник вопрос: Троцкий – там, а архив Троцкого – в Советском Союзе. Почему они так забеспокоились насчёт архива Троцкого? Да потому, что там практически все пароли и явки, фактически все фамилии спонсоров, посредников. Это ценнейшая информация. Один из авторов сказал: "Целый вагон архивов Троцкого был вывезен за границу в обмен на золото". Я не думаю, что архив Троцкого потянул больше, чем на одну тонну золота.

Вокруг этой темы столько апокрифов появлялось, и до сих пор появляется, что впору писать романы. Я задавал этот вопрос экономистам. Экономист по учебнику отвечает:

− эксплуатация крестьянства,

− золотой запас,

− кредиты Запада.

К сожалению, они не могли ответить на мои уточняющие вопросы, когда я им рассказывал кое-какую информацию.

Обращаюсь к историкам. Историки вообще слабо в цифрах ориентируются. Они говорят: "Да, действительно было построено восемь тысяч шестьсот предприятий". Когда им начинаешь объяснять, что это стоило больших денег, и что наше крестьянство не в состоянии было построить тракторные заводы, автомобильные заводы – тут они тоже разводят руками и говорят: "Валентин Юрьевич, дайте подумать, дайте поискать".

У меня нет ответа на этот вопрос. Я это отношу, действительно, к некоему нашему экономическому чуду. Вот об этом бы чуде писать.

Артём Войтенков: Чудес-то не бывает. Вы же сами сказали, что два германских экономических чуда – это не чудо.

Валентин Катасонов: До тех пор, пока мы не знаем ответа, это – чудо. Нам, конечно, очень помогло – опять-таки, я считаю, что это чудо (чудо, его тоже надо как-то объяснить).

Я считаю, что Россия имеет особую миссию в мировой истории. Если не будет России, то, пожалуй, тогда на земной истории человечества можно ставить крест. Промыслительно видно, что Господь помогает России и то, что у нас в 1929-ом году начались пятилетки, а у них там начался кризис, это, конечно, с моей точки зрения не просто совпадение. Это промыслительно всё там, в небесной канцелярии, спланировано.

Что из этого следовало? 50% машинно-технической продукции с мирового рынка покупал Советский Союз. Представляете, какие мощные закупки были? Это я ещё был студентом, в 1969-ом году нам читали курс по истории внешней торговли Советского Союза. Я запомнил эту цифру: 50% всей машинно-технической продукции с мирового рынка покупал Советский Союз. То есть, мы фактически где-то даже вытягивали западную экономику, а им деваться было некуда. Они готовы были с большой рассрочкой платежей поставлять нам машинное оборудование.

Я и думал, что, может быть, все эти кредитные долги, они растянулись на многие десятилетия. Но когда уже раскрыли архивы минфиновские, госбанковские, то выяснилось, что, оказывается, к 1937-му году мы все свои долговые обязательства закрыли. Эта версия тоже не срабатывает.

Дмитрий Еньков: А я пытаюсь всё-таки найти корни в том, что Сталин мог себе позволить (или СССР тогда ещё, кто–то, может быть, не совсем сам Сталин, а, может быть, и он уже) печатать самостоятельно деньги столько, сколько ему надо было.

Валентин Катасонов: Это, безусловно. С этим я не спорю.

Дмитрий Еньков: Просто вопрос в том, нужны ли были рубли тому же Форду, какому-то человеку, который поставлял сюда станки? Ведь на международном рынке нужна какая-то валюта?

Валентин Катасонов: Ему рубли не нужны были абсолютно. Ему валюта нужна была.

Дмитрий Еньков: Сколько бы мы не сэмитировали, мы же эти станки не купим на международном рынке?

Валентин Катасонов: Нет, абсолютно. Это неконвертируемая валюта была.

Дмитрий Еньков: Да, должны были как-то заинтересовать. То ли возвращать частную собственность – пообещать Форду, если построишь завод, он твой и останется. Я не знаю, а как иначе? Если у нас золота нет...

Валентин Катасонов: Вы намекаете на то, что Форд помогал Советскому Союзу, как инвестор, а не как подрядчик–поставщик? Мне не известно, что он был инвестором.

Дмитрий Еньков: Иначе я тогда вообще никак не могу объяснить. Если учесть фактор того, что мы могли печатать сами деньги. У нас как бы деньги есть, мы готовы заплатить, и ты этими деньгами сможешь воспользоваться, когда на своём уже заводе запустишь производство, и тебе понадобится что–то здесь (уже внутри) закупать. Например, у нас же есть ресурсы, ты будешь закупать металл для своих автомобилей за эти рубли.

Валентин Катасонов: Естественно, деньги, рубли нужны были только для внутреннего обращения, для внутреннего рынка. Рубль не был конвертируемой валютой.

Безусловно, что после Второй мировой войны экономическое положение Советского Союза позволяло нам сделать рубль конвертируемой валютой, но мы этого не делали. Сознательно не делали, потому что мы помнили уроки того, как рубль в эпоху, начиная с Николая I, особенно в эпоху Александра II, гулял по европейским биржам, и как спекулянты играли нашим рублём. Поэтому совершенно мудро было сделано: во внутреннем денежном обращении – рубль, а для внешних нужд – свободная конвертируемая валюта или золото.

Дмитрий Еньков: В 1949-ом году Сталин рубль какой сделал золотой? Это как раз внешний?

Валентин Катасонов: Это не более, чем просто декретно определил золотое содержание рубля для того, чтобы можно было определить золотой паритет рубля по отношению к доллару, фунту и так далее.

Можно было определить золотой паритет как угодно. Это было необходимо только для того, чтобы осуществлять расчёты с импортёрами советскими или советскими экспортёрами, потому что они, получали эквивалент рублёвый на свои счета уже здесь. Поэтому, учитывая, что бюджет выполнял мощную перераспределительную функцию, все предприятия были примерно одинаково рентабельны. Поэтому это было чисто условно.

Скорее, это делалось в пропагандистских целях – показать, что наш рубль тяжелее, чем их валюта. Это чисто пропагандистский момент был.

Одно время действительно думали о том, что рубль сделать золотой валютой, но это ещё был период золотого червонца. А это ещё был период, когда в стране имели сильное влияние троцкисты. Они выдвинули на руководящие должности своего человека Сокольникова, который некоторое время был министром финансов. И вот он носился с идеей золотого червонца. Золотой червонец, который будет иметь хождение, как внутри страны, так и на мировых рынках.

Уже подходили близко к тому, чтобы начать чеканить золотую монету.

Артём Войтенков: Прямо реально золотую.

Валентин Катасонов: Да, реально золотую монету. Даже говорят, она была начеканена, но она осталась в хранилище. Потом уже где-то или в конце советского периода, или уже в перестройку стали чеканить вот такие новоделы – золотой червонец. Но он, этот золотой червонец, не обращался реально на внешних рынках.

Артём Войтенков: Это какой год был?

Валентин Катасонов: Это примерно 1925–1926-ой года.

Потом резкий поворот – Сокольникова увольняют. Через некоторое время Сокольникова не стало (я не помню обстоятельства его кончины), и был взят курс на то, чтобы чётко у нас была национальная денежная единица для внутреннего обращения, и для внешнего обращения – валюта.

Естественно, чтобы валюта не болталась тоже где-то у кого-то в карманах и сейфах, поэтому через некоторое время стали подтягивать нашу банковскую систему, наши предприятия.

Где-то уже к началу тридцатых годов фактически сложилась государственная монополия внешней торговли и государственная валютная монополия. Свободно конвертируемая валюта находилась чётко в одних руках.

Артём Войтенков: Чем нам плохо, если бы у нас ходили золотые или серебряные деньги? Чем нам это грозит?

Валентин Катасонов: Вообще, я не совсем понимаю, зачем нужны полноценные золотые деньги. Первая страна, которая объявила о золотомонетном стандарте, это была Англия, 1819 год, потом это Германия, 1873 год. Дальше процесс пошёл – Россия 1897 год.

Так вот в странах с классическим золотомонетным стандартом практически предпочитали пользоваться бумажными знаками, а монета – это была некая экзотика, которая хранилась в сейфах или подвалах Центральных банков. Человек знал, что, вот, у меня есть бумажка, но, если мне потребуется, я могу эту бумажку обменить на этот презренный металл. Но практически этим правом никто не пользовался. На самом-то деле главная функция, изначально и единственно нормальная функция денег – это деньги, как средство обращения, деньги, как мера стоимости. А золото – это уже функция денег, как средство накопления.

Когда у денег появляется функция средства накопления, то тут возникает некий такой парадокс: деньги, которые приобрели функцию средства накопления, они перестают нормально и полноценно выполнять первые и основные функции – мера стоимости и средство обращения. Возникают так называемые тромбы в денежно–кредитном обращении.

Артём Войтенков: Из чего выросли бумажные деньги? До этого же были золото, были металлические деньги?

Валентин Катасонов: Давайте разбираться: бумажные знаки денег и бумажные деньги.

Бумажный знак денег – это представитель металлических денег. Золото лежит в сейфах, обращаются бумажки, на бумажках написано, что данная бумажка представляет такое-то количество золота. Предъявитель этой бумажки может в любой момент получить это количество золота или из казначейства, или из Центрального банка.

В любом словаре совершенно правильно написано о том, что бумажные деньги – это деньги, которые не имеют металлического обеспечения. Они не обеспечены, это просто бумажки, под ними нет золота – вот в этом разница. Там – знаки, представляющие золото, а здесь – просто бумажные деньги.

Артём Войтенков: Хорошо. Были сначала металлические деньги, потом появились бумажки, замещающие (представляющие) золото и другие ценные металлы. Монеты же были? У нас есть царские монеты, и другие государства их имели – металлические, серебряные, золотые.

Валентин Катасонов: Да, были. Совершенно правильно.

Артём Войтенков: Так почему это плохо, если раньше это было нормально, а сейчас, почему плохо?

Валентин Катасонов: Меня, например, жена спрашивает:

− Тебе нравятся серёжки, которые в моих ушах?

Я говорю:

− Вообще, ты знаешь, без серёжек было бы даже лучше – у тебя красивые уши.

Это некий такой избыток. Женщине кажется, что чем больше на ней будет украшений, тем лучше. Так и здесь.

Если есть денежные знаки, зачем нам ещё отягощать денежные знаки каким-то презренным жёлтым металлом?

Артём Войтенков: Это мы имеем в виду бытовые отношения. Например, носить сто рублей бумажкой или тысячу проще, чем носить мешочек с монетами.

Валентин Катасонов: Мы до съёмки ещё начинали концептуальный разговор относительно того, что такое деньги и зачем они нужны.

Хотя я критикую современные экономические учебники, но всё-таки некоторые вещи они говорят правильно. Они, в частности, совершенно правильно говорят, что в экономике есть факторы производства, что процесс создания каких-то новых благ, товаров и услуг – это есть просто процесс соединения этих факторов производства.

Три основных фактора производства.

1. Первый фактор производства – это земля или, в более широком смысле, природные ресурсы.

2. Второй фактор производства – это рабочая сила.

3. Третий фактор производства – это капитал, но не как деньги, а как средство производства, как прошлый или овеществлённый труд.

Если эти факторы производства находятся в честных и квалифицированных руках, то тогда рождается некий продукт. Деньги тут в этом процессе играют третьестепенную роль. Я сравниваю деньги с клеем, который используется для того, чтобы склеивать эти самые факторы производства. Ничего другого.

Поэтому роль у денег изначально чисто подчинённая – это знаки. Знаки, которые о чём свидетельствуют?

− Они свидетельствуют о том, что предъявитель этого денежного знака имеет право на такую-то долю созданного общественного продукта.

− Или этот знак свидетельствует о том, что предъявитель этого знака внёс такой-то вклад в создание общественного продукта.

В принципе, эти две вещи должны совпадать: вклад и право на получение. Ничего другого. Это чисто некие бухгалтерские записи, а под бухгалтерские записи не надо золотого обеспечения.

Вот эти ребята, которые когда-то торговали клеем, третьестепенным продуктом, они поняли, что можно создать дефицит клея, можно, скажем, узурпировать право на производство этого клея, и продавать этот клей по цене, на десять порядков превышающей издержки производства этого клея.

Современная денежная система и представляет такую вот парадоксальную сумасшедшую систему, когда на самом деле значимость тех, кто владеет клеем, намного выше, чем

− значимость тех, кто владеет природными ресурсами,

− значимость тех, кто представляют рабочую силу,

− значимость тех, у которых находятся средства производства.

Я так популярно объясняю.

Дмитрий Еньков: И всё-таки важно иметь в своих руках возможность управлять этим аппаратом по выпуску клея, прямо скажем, Центробанком, к чему сейчас и стремятся у нас, по крайней мере, в России патриотические организации. Давайте мы Центробанк сделаем государством, чтобы государство могло управлять, и делать клей (как Вы говорите), печатать этих денег столько, сколько нужно. Вот тут интересный вопрос возникает.

Почему-то, глядя на нашу историю, в том числе на Сталина (мы немножечко поговорили), а если дальше ещё заглянуть. Почему-то не все цари спешили включать на полную печатный станок так называемый, то есть печатать денег прям столько, сколько нужно.

Казалось бы: включи, построй сколько нужно кораблей, пушек отлей, ещё что-то. Хотя формально казначейство в то время, тот Центральный банк вроде как им подчинялся и они могли дать любое указание, но почему-то на полную катушку этот станок всё-таки не включали. Какие были некие какие-то ограничительные факторы, откуда они возникали, почему это всё-таки не получалось?

Артём Войтенков: Да, вынуждены были брать кредиты где-то, во Франции, в Америке брали кредиты, в Англии.

Валентин Катасонов: Вот о чём вы говорите "стали брать кредиты" – это произошло конкретно в середине 19 века. До этого практически российская экономика обходилась внутренними ресурсами.

А когда произошёл переход власти от Николая I к Александру II, начались реформы в России. Обычно мы вспоминаем какую реформу? Отмена крепостного права. Между прочим, меньшие знают о том, что начались финансовые реформы. Как раз эти финансовые реформы заключались в том, что рубль фактически стал гулять по зарубежным рынкам – на Берлинской, Парижской, Лондонской бирже – рублём начали играть.

Артём Войтенков: Почему он начал гулять? Почему он раньше не гулял, а тут вдруг начал гулять?

Валентин Катасонов: Стали действительно пользоваться печатным станком.

Дмитрий Еньков: Это при Александре II?

Валентин Катасонов: Да, при Александре II.

Дмитрий Еньков: Как раз хотел заметить в этом смысле, что недавно узнал такую интересную информацию, что один из факторов начала Крымской войны был тот, что вся Европа уже сидела на кредитах Ротшильда, а Николай I никак не хотел брать. И надо было его заставить силой оружия. Ведь мы знаем, что результатом Крымской войны было то, что (как написано интересно в Википедии) царь погиб во время боевых потерь Крымской войны. То есть списали царя на Крымскую войну. Потери: восемьдесят орудий, сто пятьдесят тысяч человек, царь – один, три корабля. Просто до такой степени.

Валентин Катасонов: Действительно это был проект Ротшильдов, да.

Дмитрий Еньков: И тут вы говорите, что после этого всё и поменялось.

Валентин Катасонов: Да, совершенно верно. Пришла совершенно новая плеяда людей – министерство финансов.

В 1860 году появился Государственный банк Российской империи (до этого не было). Всё не случайно. На самом деле реформа по отмене крепостного права, она совпадала с этой финансовой реформой. Всё тут было очень тонко продумано.

Действительно, вы правильно сказали, что начали брать займы, Ротшильдовские займы. Это началось при Александре II. Это была катастрофа. В это время и стала появляться так называемая экономическая наука – экономическая наука, финансовая наука. Сергей Фёдорович Шарапов как раз и раскрывал всю фальшь этой западной финансовой науки.

Фактически Россию приучали к тому, что это нормально и цивилизованно – пользоваться кредитами, и особенно иностранными кредитами. В России иногда брали кредиты цари, но это были внутренние кредиты. Если уже выбирать между кредитами, есть внутренний и внешний кредит, поэтому, когда говорят "государственный долг", надо сразу смотреть: внутренний или внешний. Потому что внутри страны между своими всегда легче договориться. А с внешними (особенно с англосаксами) договориться никогда не возможно. Тебя всегда обманут.

Там началась новая эпоха. С дальним прицелом уже эта финансовая реформа велась с целью внедрения в России золотого рубля.

Артём Войтенков: Чем плохо-то?

Валентин Катасонов: Чем это плохо? Давайте я ещё раз объясню – чем это плохо.

Золотой рубль в России появился в 1897 году. Тридцать с лишним лет пытались навязать России золотой рубль, и, наконец, появился Сергей Юльевич Витте, как чёрт из табакерки (министр финансов), и стал лоббировать этот вопрос. Естественно, в пользу золотого рубля.

Он стал говорить:

− Что золотой рубль – это самая твёрдая валюта.

− Что рубль – неустойчивая валюта. Причём, он ссылался на то, что там, на западных рынках рублём играют спекулянты.

− Он говорил, что если будет золотой рубль, золотым рублём уже не поиграешь – он и в Африке золотой рубль. Золотой рубль как эталон, как метр.

− Он ещё говорил: "Вы знаете, нам надо развивать промышленность, Россия – отсталая страна. Как мы можем развивать промышленность без иностранных инвестиций? Как сюда могут прийти иностранные инвестиции, если мы не можем обеспечить дивиденды и проценты иностранным инвесторам нашим рублём, который неустойчив. Вот если был бы золотой рубль, тогда бы сюда инвесторы пошли сразу, кредиторы бы пошли. Потому что мы бы расплачивались тогда по своим обязательствам твёрдым золотым рублем".

Я не буду весь список аргументов приводить Сергея Юльевича Витте.

Как и сегодня в государственной думе, так и в те времена в государственном совете, и в окружении царя–батюшки, многие люди не понимали тонкостей денежно-кредитной системы. А некоторые понимали и откровенно лоббировали интересы Ротшильдов. Почему интересы Ротшильдов?

Представьте себе: вводится золотая валюта. Что такое золотой стандарт? Мы уже с вами говорили, что никто не пользуется монетами, монеты лежат в сейфах, монеты лежат в подвалах Центральных банков. Это не обязательно монеты, это могут быть какие-то стандартные бруски золота. Под эти золотые запасы выпускаются бумажные денежные знаки. Люди себя чувствуют комфортно, они знают, что их не обманут, что в случае чего, я всегда могу получить это самое вожделенное золото. Каждая страна по-своему определяла, что такое золотой стандарт.

Мы всё-таки говорим "стандарт" и говорим, что был как бы европейский или, даже, мировой стандарт. Но если бы он был каким-нибудь европейским или мировым стандартом, тогда была бы какая-нибудь международная конвенция, что все страны обеспечивают бумажную денежную массу своим золотом на 50%, или на 90%, или на 100%, или даже для надёжности на 105%.

Россия практически оказалась "святее" Папы Римского – она обеспечила свой золотой рубль металлом. Там немножко сложная формула, но эта формула такова, что обеспечение стремилось к 100% (условно говоря – 95%).

В Европе золотой стандарт обеспечивал покрытие, где на 30%, где на 35%, где на 40%. Сергей Юльевич Витте выполнил социальный заказ Ротшильдов на пять с плюсом.

Было немного людей в России, которые понимали, что происходит, в частности, это был Сергей Фёдорович Шарапов, именем которого названо общество, руководить которым я имею честь. Это был ещё генерал Нечволодов Александр Дмитриевич, который написал много интересных книг (он был историк, экономист, военный), но в экономике он отличился тем, что написал книгу "От разорения к достатку". Это небольшая книжка – чуть больше ста страниц, но настолько ёмкая, настолько содержательная, и она объясняет, что такое золотой стандарт и почему надо бояться золотого стандарта.

Он, кстати говоря, открыл тайну золота. Он чётко, лаконично сформулировал тайну золота. Все мы когда-то изучали экономику. Нам обычно говорили, что есть мир денег, есть мир товаров. Мир денег может быть бумажные деньги, могут быть металлические деньги. Предположим, мир денег – это золото. Но золота в мире ограниченное количество. Вам любой геолог скажет, что основная часть золота уже из недр добыта. Как бы мы ни старались, но приращивать этот золотой запас мы можем на доли процента. Каждый год добывается из недр порядка двух тысяч тонн жёлтого металла. Сами понимаете, какой прирост. Экономика на протяжении многих десятилетий и столетий развивалась динамично: 5% прироста валового общественного продукта в год.

Получается, что у нас фиксированный объём золота (почти фиксированный) и растущая товарная масса. Каждый грамм или каждая унция жёлтого металла, она, имеет такую покупательную способность, которая определяется товарной массой. То есть можно сидеть на золоте и наблюдать, как вот эти глупые бараны создают новое богатство. Каждая унция золота, на котором я сижу, будет обладать всё большей и большей покупательной способностью. Но я не просто буду сидеть на этом золоте, как дурак, я буду давать его в кредит. Потому, что эти бараны создали золотые стандарты, и они должны развивать свою экономику, постоянно наращивая свой золотой запас, потому что для развития экономики требуется денежная масса. Под денежную массу требуется, как в России, почти стопроцентное золотое обеспечение.

Поэтому когда я слышу, что мы потеряли такую Россию. Мы действительно потеряли много чего – и ценного, но, когда в списке того, что мы потеряли, называют золотой рубль, который якобы свидетельствовал о высокой эффективности нашей экономики – это полная глупость. Золотой рубль свидетельствовал о том, что действительно, что-то в России было не в порядке.

Практически Россия в начале двадцатого века имела золотой запас, где-то около тысячи тонн. Естественно, что этого золота не хватало для того, чтобы экономика нормально развивалась. Стало быть, периодически надо было брать золотые займы у Ротшильдов. Учитывая, что платёжный баланс России, особенно по текущим операциям (баланс внешней торговли) не всегда был с плюсом, а с минусом – золото утекало. России требовалось всё больше золота.

Накануне Первой мировой войны Россия занимала пятое-шестое места по производству многих видов промышленной и сельскохозяйственной продукции, но по внешнему долгу Россия оказалась на первом месте в мире благодаря тому, что Сергей Юльевич Витте подсадил Россию на иглу золотых кредитов.

Эта тема очень актуальная. Её надо сегодня разъяснять широким кругам трудящихся, потому что много появилось публикаций, которые говорят: "А что мы? Неужели мы ещё раз не можем выдержать золотой рубль?" Я думаю, что Россия уже не выдержит.

Сейчас идут активные разговоры насчёт того, что могут опять ввести золотую валюту, вспоминают Китай (золотой юань). Китайцы, они люди неглупые и прекрасно понимают, что золотой юань им не нужен.

Где-то две недели назад в одном китайском издании, достаточно авторитетном (China Securities, по-моему, называется), была публикация – беседа с одним высокопоставленным чиновником из "Народного банка Китая". Этот высокопоставленный чиновник сказал, что, в принципе, ситуация в мире очень напряжённая, и надо созывать международную валютно-финансовую конференцию типа второго Бреттон-Вудса. Я, естественно, отреагировал публикацией на "Русской народной линии" по поводу этого заявления. Я с удовлетворением обратил внимание, что многие эксперты тоже отреагировали на это. Это очень знаковое событие.

Некоторые говорят о том, что, якобы, этот чиновник призывал к тому, чтобы сделать юань золотым. Нет, этого не было. Умные люди понимают: если он сказал "А", то дальше уже не обязательно озвучивать. Значит, кто-то должен (если это второй Бреттон-Вудс) выступить в роли той страны, в какой в 44-ом году выступила Америка. Кто-то должен сказать: "Я объявляю свою национальную денежную единицу мировыми деньгами и обеспечиваю эти "мировые деньги" своим золотым запасом".

Дмитрий Еньков: Сам Китай не стал так делать?

Валентин Катасонов: Сам Китай этого не стал делать, да. Но меня просто удивило, что чиновник такого ранга это сделал. Вы сами понимаете, что Китай действительно накапливал золото. Официально на балансе "Народного банка Китая" на сегодняшний день золото даже не дотягивает тысячи тонн. С 2009 года запас золота в "Народном банке Китая" не менялся ни на одну унцию. При этом известно, что:

− Китай каждый год добывает у себя внутри страны четыреста тонн золота. Первое место с большим отрывом по добыче золота. Уже далеко не Южная Африка – Южная Африка уже утратила свои лидерские позиции.

− Плюс к этому Китай через Гонконг в прошлом году импортировал девятьсот тонн жёлтого металла.

− По другим источникам узнаём, что всё внутреннее производство золота идёт на пополнение золотого резерва, государственного резерва. Между прочим, "Народный банк Китая" – это государственный институт в отличие от многих других стран.

Дмитрий Еньков: Вы же говорили, что там не менялся ни на унцию золотой запас?

Артём Войтенков: Куда они девали золото?

Валентин Катасонов: А это интересный вопрос. Либо они занимаются статистической подтасовкой, то есть у "Народного банка Китая" двойная бухгалтерия, либо у них есть какие-то секретные золотые фонды, куда они это дело всё сливают и никому не показывают.

Дмитрий Еньков: Может, они на Гонконг записывают?

Валентин Катасонов: Нет, но как на Гонконг, если таможенная статистика фиксирует прохождение металла из Гонконга в Китайскую народную республику.

Артём Войтенков: У них, наверное, ещё одно хранилище, про которое они никому не говорят.

Валентин Катасонов: Вполне вероятно, потому что, скажем, у нацистской Германии, скажем, были секретные запасы золота (это можете почитать в моей книге по золоту). Они это скрывали, но рано или поздно всё это выплывало наружу.

Я к чему это говорю? Китай, безусловно, накапливает золото, но как стратегический ресурс, а не как приданное золотому юаню. Они не хотят золотого юаня. Золотой юань их сразу же сделает зависимыми от Ротшильдов.

Артём Войтенков: Начнётся та же перекачка, что и при Витте. Если денежная масса России обеспечена золотом, условно, на 100%, а денежная масса, скажем, Великобритании, на 20%, то получается, что золото мы меняем рубли бумажные на фунты и потом можем под это выкачивать золото из России, то есть за счёт вот этой разницы.

Тогда получается, что золотой стандарт сейчас для Китая – та же самая ерунда.

Валентин Катасонов: Естественно, они прекрасно понимают. Они прекрасно понимают. Они изучили опыт золотого стандарта и, конечно, они не хотят ещё раз наступать на эти грабли. А из России золото текло и не только по статьям торгового баланса, потому что, безусловно, сразу же сюда рванули всякие спекулянты, которые, естественно, свои проценты, дивиденды, спекулятивные прибыли вывозили в виде золота. А наша аристократия, которая любила отдыхать в парижах, ниццах, они же везли туда золото. Золото, понимаете! Наш русский рубль принимали во всех банках, с большим удовольствием.

Артём Войтенков: Конечно, давайте, давайте!

Валентин Катасонов: Тем более, что резервы золота были у нас в заграничных банках, поэтому не надо было даже ехать в Россию для того, чтобы обменять рублёвую бумажку на денежный металл. Там много интересного. У них это называлось "золото за границей". По статистике Государственного банка Российской Империи было физическое золото, которое находилось в подвалах, и было так называемое заграничное золото. Заграничное золото – это мог быть металл, который хранился в иностранных банках, либо это была какая–то иностранная валюта. Можно было проделать и такую схему:

− Рублёвую бумажку поменять на бумажку фунтовую, если ты находишься в Англии,

− Тут же фунтовую бумажку предъявить в банк Англии и получить там необходимое золото.

Так что здесь разные были схемы. В общем, мир жил достаточно безмятежно и никто про металл особенно не вспоминал. Металлическими монетами полноценными, золотыми и серебряными, пользовались крайне редко. Это крайне неудобный инструмент денежного обращения.

Продолжение: "Золотой ошейник человечества. Часть вторая".