FinNews.ru перепечатывает статью, опубликованную в ЖЖ "kungurov".

В прошлый раз любознательным читателям я задал такую задачку: случился БП, разрушены все государственные институции, транспортная, информационная, энергетическая инфраструктура. Образовались три группы людей – стремящиеся выжить: за счёт запасов еды и её производства (обыватели), делающие ставку на насилие (бандиты), и маргиналы, владеющие знаниями о принципах устройства мира (философы). Кто из них будет доминировать в условиях всеобщего краха и почему? Правильный ответ здесь очевиден, вся сложность в том, чтобы его обосновать.

Довольно любопытно было почитать мнения представителей широкой общественности. Первое, что бросается в глаза – чуть ли не всеобщая готовность лечь под бандитов. Конечно, подаётся это не так откровенно, чаще всего, как констатация неизбежного факта, но всё же всякий подспудно ставит себя в заданную ситуацию и выбирает наиболее желательный для себя вариант. Некоторые даже подводили под свой выбор обширную теоретическую базу: дескать, бандиты хоть и будут у нас, обывателей, отбирать ресурсы, но они ведь будут нас и защищать от других бандитов, потому что если у обывателей отжать всё, они умрут, не будут производить ресурсы, и бандитам нечего будет грабить.

Логика эта, как нетрудно заметить, сугубо быдляцкая. Вы, граждане, патентованное быдло. Я это не в обиду говорю. Почти всякий человек в своем развитии проходит через стадию быдла. Но, к сожалению, подавляющее большинство на этом этапе своё развитие и прекращают. Быть быдлом не стыдно, стыдно не пытаться перестать им быть. Один из ярких признаков принадлежности к быдлу – готовность подчиняться насилию, иногда переходящее в патологическое желание быть жертвой насилия. В этом рабском проявлении мы находим ответ на вопрос, почему в Рашке власть и её олицетворение – Путен и ПЖиВ пользуются популярностью у быдлоктората. Абсолютно все согласны с тем фактом, что власть – это сборище подонков, ворюг, бандитов, паразитов. Но вот отношение к этому факту разное. Быдло почитает это за норму, и никогда не осмелится выразить свое недовольство. Ибо с их точки зрения, бандиты – существа, стоящие на более высокой ступени развития. Самая опустившаяся часть быдла даже активно приветствует сложившееся положение вещёй: мол, пусть Вова и олигархи нас и дальше грабят, главное, пусть не забывают кидать объедки со своего стола. Пока нас кто-то грабит, значит мы представляем некую ценность, а раз мы представляем ценность, то хозяин (бандит, стоящий на вершине социальной иерархии) будет нас защищать, как свою собственность, приносящую ренту. От кого защищать? Ну, тут всегда готов ответ, услужливо подсказанный зомбоящиком: от террористов, от мирового кризиса, от НАТО, от китайцев, от мировой закулисы, от оранжевой чумы, от засилья черножопых, от…

Так вот, граждане, как бы вы ни желали сохранения привычного вам положения вещёй, я вас расстрою: в условиях БП бандитам ни при каких обстоятельствах не светит стать доминирующей силой в социуме (как раз сегодня они доминируют). Для того, чтобы это понять, достаточно обратиться к историческим примерам. Хватит даже одного, но очень красноречивого: во время одного из крупнейших БП в истории России, вызванного полным крахом государственности в 1917 году, бандитов расплодилось видимо-невидимо. Оружия в стране было – навалом. Сдерживающих факторов – никаких: полицию упразднили, как и тюрьмы, а о моральном сдерживающем факторе в лице церкви как-то даже и говорить смешно. И чо? Назовёте мне хоть один пример, когда бы бандиты взяли власть хоть где-нибудь хоть на неделю? Конечно, они могли совершить налет на деревню или даже городок, они могли вволю его пограбить, но "закрепиться на поляне" они не только не могли, но и не пытались.

Почему? Да потому что логика кочевых разбойников к этому не располагает в принципе. Ведь если ты сидишь на уже ограбленной территории, то кого будешь грабить? Как атаман может удерживать в повиновении свою шайку? Он – вожак, пока есть добыча, а когда добычи нет, то получай чёрную метку. Даже если братва не отважится на бунт против пахана, то она просто разбежится, собьётся в новые ватаги и будет грабить нетронутые поляны до тех пор, пока не столкнётся с обстоятельствами непреодолимой силы. Что это за обстоятельства? Верно, таковым обстоятельством может быть только государство в той или иной форме. Формы действительно могут быть разными – от интервенции (взятия безгосударственной территории под контроль иным государством) до самоорганизации обывателей.

Часто приходится сталкиваться с мнением, что мол, государство – это репрессивный аппарат подавления, а самоорганизованная община есть антипод государства. Да, различий между анархистской коммуной и тоталитарной диктатурой очень много, но с тем же успехом можно пытаться доказать, что шестидверный лимузин – автомобиль, а "Запорожец" – нет, ведь антуражных отличий между ними больше, чем сходства. А между лимузином и карьерным самосвалом их будет ещё больше, но и тот и другой являются автомобилями, потому что их объединяет суть, а не видимость. Суть же в том, что это моторное безрельсовое дорожное транспортное средство. Так вот, государство – это форма организации общества (не верите – загляните в толковый словарь), как и автономная община, пусть даже все члены ее отрицают государство.

Признак государства (в любой форме) – структурирование социума в иерархию. Принципы построения этой иерархии могут быть разными и даже противоположными, но ни одно государство без иерархии существовать не может. Если говорить схематично, то государство – это территория + осёдлое население + социальная иерархия. Вот вам и ответ на вопрос, почему бандитская структура, сколь бы жестко иерархичной не была, не несёт в себе даже зародыша государственной идеи. Хотя бы потому, что разбойничья шайка никак не связана с территорией. По этой же причине кочевники за всю историю человечества не создали ни одного государства – кочевание, пусть даже по строго ограниченной территории, не создает условий для развития более сложных социальных отношений, нежели родственные (родоплеменные).

Итак, бандиты в условиях БП не могут стать доминирующей силой. Могут ли ею стать сами обыватели, как предположил кое-кто из читателей? С точки зрения элементарной логики это невозможно. Обыватель – всегда объект доминирования, но не субъект. А в рамках поставленной задачи пришлось бы признать, что обыватель в условиях острого системного кризиса будет доминировать над бандитами и философами. Как может выглядеть этот абсурд в реальности, я даже представить не могу.

Итак, методом исключения приходим к выводу, что в социуме, переживающем острый кризис, доминировать будут философы. Может, я не совсем разжевал, что это за категория граждан, но вроде бы, выразился предельно ясно – это люди, владеющие знаниями о принципах устройства мира (социума). Не надо путать людей, понимающих устройство социальных конструкций с балоболками, любящими потрендеть о смысле жизни под пивасик, или с выпускниками факультета философии провинциального университета. Что эти люди смыслят в практическом мироустройстве, каким жизненным опытом руководствуются, какой идеей?

Кстати, впервые о механизмах преодоления БП и о движущей силе этих процессов я задумался в тюрьме, переваривая свои наблюдения. Это своего рода микро-БП на ограниченном пространстве. Здесь есть и обыватели (основная масса тюремного люда), и бандиты (беспредельщики, делающие ставку на насилие) и философы, понимающие принципы мироустройства (в данном случае мироустройства тюремного), и есть острая неблагоприятная, стрессовая ситуация, в которой оказываются все без исключения арестанты.

Всегда во внутренней жизни тюремного общества абсолютно доминирующие позиции занимали философы, то есть умудрённые жизнью сидельцы, опирающиеся на авторитет, а не на насилие. Да, в отдельных случаях могут доминировать беспредельщики, как например, на так называемых "красных" зонах или тюрьмах. Но тут есть один нюанс: беспредельщики не являются самодостаточной силой, они доминируют лишь в тех случаях, когда администрации учреждения удаётся подчинить их себе и хорошо мотивировать на беспредел. То есть администрация в данном случае выполняет роль некой внешней сверхсилы, которой во время БП быть не может (разве что инопланетяне прилетят и попытаются рулить движухой, превратив бандитов в своих зомби).

Простой обыватель, какими бы колоссальными ресурсами не располагал, так же не имеет шанса занять доминирующее положение в тюрьме. Знавал я коммерсантов, которые могли позволить себе иметь немыслимые для тюрьмы блага, жить ("ехать", как говорят зеки) в отдельных "номерах-люкс", питаться едой, доставляемой из ресторанов, купить благосклонность администрации и т.д. Но тех богачей, кто пытался реализовать таким образом свое преимущество, я никогда не видел (хотя не исключаю, что они есть). Почему? Для всякого человека, в том числе для самого опущенного быдляка, страшно стать изгоем. Попав в приличное общество, распоследний дегенерат совершенно инстинктивно пытается копировать принятые в данной среде эталоны поведения, а не противостоять им, потому что быть отверженным обществом – самое страшное, что может с ним случиться. Богатеи не исключение.

Это чистая биология. Есть животные, которые потребность в "социуме" испытывают только для размножения, а в остальное время собратьев по виду воспринимают исключительно как конкурентов в битве за выживание, а то и как добычу (многие виды хищных рыб, например). А есть животные, которые существовать могут исключительно сообща (классический пример – пчелы, муравьи). Человек – животное социальное. Потребность жить в обществе себе подобных – наша биологическая программа. С этим спорить бесполезно.

Так вот, почему богатенькие буратинки рискуют стать изгоями в тюрьме? Потому что существование в экстремальных условиях резко меняет мировоззрение как отдельного человека, так и всей совокупности индивидуумов. На воле алчность, эгоизм, стремление к роскоши являются добродетелями. С самых юных лет ребенку внушается, что главное – личный успех, мерилом которого является комфортные условия существования (награда за усилия, затраченные для достижения личного успеха). Эта установка десятилетиями вбивается в голову человека родителями, сверстниками, медиа, школой. Весь жизненный опыт человека говорит ему о том, что миром правит не сила морали, а всесильная аморальность; что думать о благе других – глупость несусветная; помоги себе сам, потому что другие тебе не помогут, они – твои конкуренты в борьбе за блага, которых на всех всё равно не хватит; кто успел – тот и съел; наиби ближнего своего, пока он не наибал тебя. Короче, двигатель всех процессов в этом мире – личная корысть.

Казалось бы, перекроить принципы воспитанного обществом потребления человека, тем более, изменить сознание всего человечества невозможно. Я бы и сам так считал, если бы не видел, как мировоззрение людей фундаментально меняется в течение одного дня. Но для этого нужно соблюдение двух условий – попадание в экстремальные условия и наличие рядом людей с адекватным ситуации мировоззрением (это и есть те самые "философы", понявшие суть вещёй). Эти два условия создаются в тюрьме. Привычный мир для человека рушится: для кого-то навсегда, для кого-то – на долгие годы. А в новом, зарешеченном мире действуют свои, общепринятые нормы, отвергнув которые, ты станешь изгоем.

Может, кому-то это покажется невероятным или даже смешным, но тюрьма пропитана радикально социалистической философией. Деньги здесь не дают ни власти, ни уважения, и уж тем более, не обеспечивают вседозволенности. Аскетизм становится добродетелью. Порой приходилось наблюдать, как только что оказавшиеся за решеткой "первоходы" (впервые находящиеся в заключении) с энтузиазмом выменивали свои модные прикиды на… чёрные телогрейки. Одежда становится знаком, манифестом. Как монахи, одевая чёрное рубище, отвергают мирские ценности, так и арестанты, избавляясь от всего "мирского", демонстрируют свою приверженность новым идеалам. Культ чёрного цвета в тюрьме порой приобретает гипертрофированную формы – иные стремятся носить всё чёрное, начиная от трусов и заканчивая кепкой, пёстрость в одежде, стремление продемонстрировать своё преимущество путём ношения "престижной" одежды считается чуть ли не признаком "петушатины". При этом никто никому не диктует, как следует одеваться, есть лишь доминирующие в обществе представления о том, как нужно одеваться "правильно".

Кто ведёт себя "правильно" – тот пользуется уважением, приобретает авторитет. Кто ведёт себя неправильно – уважение теряет, вплоть до изгнания из общества. Исторгнутые из общества называются "опущенные". Процесс "опускания" – это вовсе не акт анального насилия, как наивно полагают многие. Опущенный – это в прямом смысле слова изгнание из общества. Опущенный не может есть за одним столом и из одной посуды с остальными, не может спать на одной постели, здороваться с ними за руку, даже говорить, пока не спросят. Поэтому опущенные крайне редко пересекаются с остальными зеками, содержат их обычно в отдельных "хатах" (камерах) – "опущенках". "Опустить" можно только за совершение "смертного греха" по тюремным понятиям, например, крысятничество (воровство), стукачество, попытку обманом добиться более высокого статуса, оговор товарища и т.д., то есть за нарушение базовых принципов тюремной жизни. Однажды "опущенный" индивид не может ничем "искупить" вину, он обречён навечно оставаться в самом низу социальной тюремной иерархии вместе с "петухами" (гомосексуалистами), "красными" (заключенными, запятнавшими себя сотрудничеством с администрацией) и "бээсниками" (от БС – "бывший сотрудник", мент, попавший в места лишения свободы).

А как же "правильно" должны вести себя зеки, живущие "по-чёрному", то есть придерживающиеся понятий? Перечислять подробности можно долго, сообщаю лишь суть: "правильный" зек считает тюрьму домом, других заключенных – братьями, отвергает насилие, как принцип межличностных отношений, аскетичен в еде и быту, общее ставит выше личного. Хорошим тоном считается полный отказ от личного имущества (все моё – твоё). Обычно, "поднимаясь" на зону, осуждённый оставляет в тюрьме все свое имущество, и это вовсе не потому, что взять с собой много он просто физически не может. Есть принцип, который свято почитается "правильными" арестантами: всё, что ты "затянул на хату", остается в хате, даже если тебя "перекидывают" в другую. Опять же, хорошим тоном считается передать вслед "перекинутому" его телевизор, если в хате, куда он переехал, больше народу, и нет телеящика (популярная вещь в тюряге, помогает скрасить досуг и утолить информационный голод в условиях существования в изоляции).

Всеобщим уважением пользуются зеки, которые добровольно решили "страдануть" за других. Заключённые занимаются тем, что "шатают режим", то есть противодействуют администрации. В ответ администрация производит репрессии, в тюрьме, собственно, один вид наказания – помещёние в ШИЗО ("на крытую"), то есть тюрьму внутри тюрьмы, где условия заключения максимально жёсткие. Вот, например, зеки пробили "кабуру" (дыру) в соседнюю "хату", через которую проходят "груза", то есть материальные ценности и "малявы" (письма). Понятно, что в строительстве этой коммуникационной линии принимали участие все 20 человек с одной стороны стены и 15 – с другой. Но наказать всех невозможно, потому что они в ШИЗО не поместятся. Поэтому с утра "дубак" (вертухай) объявляет: сегодня после обеда двое с вашей хаты идут "на крытую" на пять суток.

Всем всё ясно. Идут "на крытую" только добровольцы. Иногда смешно было наблюдать, как несколько кандидатов борются за право "страдануть". Где вы видели на воле людей, стремящихся "страдануть" за других? А в тюрьме такие находятся всегда, ибо пребывание "на крытой" всегда повышает социальный статус заключенного, прибавляет ему уважения. Особенно в этом заинтересованы те, кому светят длительные срока, те, для кого тюрьма – "дом" на 10 и более лет.

Кстати, об уважении. Только побывав в тюрьме, я в полной мере понял смысл, например, стахановского движения. Убогие либерасты свято уверены, что при Сталине кровавая гебня заставляла рабов вкалывать на голом энтузиазме под дулом пистолета, особо отличившимся давали талоны на колбасу и почётную грамоту, а отстающих отправляли в ГУЛАГ на перевоспитание. Люди более компетентные знают, что в СССР господствовал не уравнительно-повременной, как при капитализме, а сдельный принцип оплаты труда, то есть материальный стимул выточить 25 деталей там, где другие успевают изготовить лишь 10, был очень велик. Но достичь такого результата путём увеличения оборотов шпинделя и уменьшения брака невозможно, такой качественный скачек возможен только при усовершенствовании технологического цикла. Собственно, стахановское движение – это было движение рационализаторов и изобретателей (кто не верит – посмотрите кинохронику 30-х годов, в инете её можно найти).

Однако то, что многие шахтёры-стахановцы получали зарплату больше, чем министр угольной промышленности, давало им не так уж и много: они не могли купить на эти деньги лимузин, виллу в Испании и квартиру на Рублёвке. А если бы даже и могли, то не многие бы решились на это в обществе, где показная роскошь считалась недостойным свинством. Помните, что в достойном обществе человек, ведущий себя недостойно, становится изгоем (и наоборот). То есть деньги сами по себе не могли служить сильным стимулом. Гораздо более важным приобретением в обществе, отрицающим капитал финансовый, становится "социальный капитал", то есть уважение и любовь окружающих. Стахановцы это уважение имели в полной мере.

Если рабочий (или инженер) Вася разработал и внедрил метод револьверной обработки втулок, повысив тем самым производительность втрое, то выигрывает от этого не только Вася, но и весь цех, потому что Васиным изобретением пользуются все. Все перевыполняют план и все получают большую зарплату. Разумеется, все благодарны Васе. Поскольку в каждом цехе находится свой Вася, то перевыполняет план весь завод, а это уже очень серьезно. Отличившихся показывают в кинохронике, дедушка Калинин вручает им ордена в Кремле, предприятие получает финансирование, расширяется, для многих появляется возможность быстрого карьерного роста. И всё это благодаря простому работяге Васе, которого теперь весь город знает в лицо, и пусть ему всего 20 лет, но даже седые мастера обращаются к нему по имени-отчеству, все девчонки хотят с ним танцевать в горсаду, а пацаны гордятся, если поздоровались с ним за руку. Ибо Вася – уважаемый человек.

Так вот, в тюрьме деньги перестают быть социальным барометром, да пусть ты хоть олигархом был на воле, здесь твой капитал – уважение окружающих, а его ещё надо заработать. Способ только один – вести себя, как достойный человек ("по-людски"), жить "на сознанке". Жить "на сознанке" – то есть проявлять сознательность, быть постоянно вовлечённым в хозяйственную (обустраивать быт), политическую (шатать режим) и культурную (скрашивать досуг) жизнь социума.

Мы привыкли, что на воле чёрную работу совершают только по принуждению. Принуждение – универсальный инструмент для управления обществом на воле. Вас принуждают служить в армии, учиться в вузе, соблюдать правила дорожного движения. На опостылевшей работе зоркий надзиратель-супервайзер следит, чтоб вы не сачковали, да и вообще принуждает работать вас только необходимость кормить себя, содержать семью. Интересы общества – для вас это полнейшая абстракция. Казалось бы, в тюрьме тем более всё должно держаться на насилии и принуждении. Но нет, в экстремальных условиях такие методы абсолютно нерациональны.

Сами посудите: например, на принуждение кого-то подмести пол ты потратишь больше усилий, нежели на саму уборку. А если ещё принять во внимание, что принуждаемый массу сил потратит на сопротивление принуждению, то получается совершенно напрасный расход энергии. Я уж молчу о том, что общество, построенное на насилии и принуждении, утрачивает самое главное – консолидацию, ощущение себя единым организмом. А как ты будешь шатать режим, если каждый сам за себя? Да, в интересах администрации – дезорганизовать зековское общество. Но сами-то зеки себе не враги, они чётко осознают, что только консолидация позволит им создать условия для достойного существования в неволе.

Поэтому по тюремным понятиям даже самую грязную работу для себя делать "не в падлу" ("впадлу" соглашаться на хозработы под руководством администрации – это удел "опущенных"). Более того, живущие "на сознанке" считают своим долгом, встав утром, лично взять в руки веник, тряпку, и начать уборку. Вспоминаю своего сокамерника Серёгу, отсидевшего 18 лет, который поутру, оглядев и без того чистый пол, принимался его подметать, при этом как бы себе под нос, но чрезвычайно громко рассуждал о том, что никогда не видел такой позорной "хаты", видимо в ней живут "черти" ("чёрт" – зек, не соблюдающий правила личной и общественной гигиены, презираемый человек). Тут же, хотя никто никому ничего не навязывал, два-три добровольца, берут ведра, тряпки и начинают драить пол, стены, подоконники, кому не досталось тряпки и веника, хватает туалетную бумагу и начинает шлифовать ею посуду. Потому что если ты не живёшь "на сознанке", "едешь пассажиром", то есть не участвуешь в жизни "хаты", тебя никто не уважает, ты – изгой.

Подобных примеров можно приводить ещё очень много, но, надеюсь, суть понятна: в экстремальных условиях в обществе сами собой проявляются совершенно немыслимые в обыденной жизни способности к самоорганизации, разумному сосуществованию, консолидации для достижения общих целей (ха-ха, у вас, граждане, вообще есть сегодня общая цель?), просыпается сознательность, способность к самопожертвованию и т.д. При этом следует учитывать, что в тюрьму обычно попадает, ну, скажем так, не самая передовая часть общества. Там количественно доминируют те, кого принято считать отбросами – убийцы, наркоманы и наркобарыги, алкаши, мелкие воришки. Понимаю, для вас удивительно, как вор, попав в тюрьму, может резко изменить свои приоритеты ("крысятничество" в тюрьме – смертный грех). Но на самом деле в этом нет ничего удивительного, ибо под воздействием внешней среды жизненные установки человека меняются радикально и мгновенно.

Человек – животное социальное, поэтому он всегда стремится вести себя, как все. То есть тот, кто в социуме задает стандарты поведения – тот и доминирует. Повторюсь, в тюрьме доминируют не беспредельщики, а "философы", то есть авторитетные заключённые, пользующие большим уважением у окружающих. Разумеется, социалистические (почти коммунистические) принципы тюремного общежития эеки не переносят на волю. Наоборот, выйдя на свободу, они начинают вести себя, как отбросы общества – паразитировать, применять насилие и т.д. Просто потому, что вы все живете так, а они делают это более откровенно. Ведь сегодня на воле тон задают именно беспредельщики, стоящие на самой верхушке социальной иерархии. Вы отрицаете альтруизм, умеренность в потреблении, взаимопомощь, самопожертвование, вы руководствуетесь принципами эгоизма, паразитизма и конкуренции (капитализм, ёпта), так вы воспитываете своих детей, такое отношение вы и имеете к себе, большинство из вас – терпилы, то есть быдло.

Так вот, резюмирую вопрос о том, почему именно философы будут доминировать в условиях БП. Бандиты руководствуются самым низким инстинктом – инстинктом самосохранения (выживают за счёт других); обыватели, как существа более высокоразвитые, подчиняются инстинкту продолжения рода (обеспечивают себя и потомство ресурсами для выживания); философы же движимы инстинктом сохранения вида (социума), то есть они имеют более сильную мотивацию к доминированию в обществе именно в тот момент, когда социальные конструкции разрушаются. Человеческое общество объединяется не силой, не принуждением, а именно идеей, только идея способна создать социальную иерархию.

Давайте опять посмотрим на события гражданской войны в России: боролись между собой не обыватели и бандиты, противостояли друг другу идеологии (в форме борьбы их носителей, конечно), из которых самыми заметными были красная (модернизационная), белая (консервативная) и националистическая (архаичная). Победила большевистская идеология модернизации, и именно потому, что страна погрузилась в хаос, для выхода из которого потребовалась консолидация социума на основе социалистических идей. Возник спрос на спасительную для нации идею, появились силы, которые эту идею смогли:

а) сформулировать (1917 году);

б) утвердить в массах (1917-1922) годах;

в) доказать преимущества своей идеи в конкурентной борьбе (1918-1945 годах).

А теперь скажите, могла ли большевистская идеология (советский проект) появиться до БП хотя бы в виде футуристической философии? Может быть, тов. Ленин что-нибудь мудро изрёк относительно будущего мироустройства? Нет, нет и ещё раз нет, потому что это стало бы нарушением причинно-следственных связей. Сначала появляется вызов, потом ответ на этот вызов, и никак иначе. Сначала в организм попадает вирус, и только потом организм начинает с ним бороться. Иммунная система не может превентивно вырабатывать антитела против всех известных и неизвестных вирусов, потому что организм просто надорвется.

Социальный организм начинает искать выход из кризиса только тогда, когда он с ним столкнётся, именно в этот момент активизируется иммунная система, пробуждаются силы, способные быстро и чётко дать убедительный ответ на вопрос "Что делать?". Да, сегодня можно попытаться спрогнозировать, когда начнётся, и в какой форме будет протекать БП. На основе этого сделать умозрительные выводы о том, как общество может преодолеть острый системный кризис. Можно даже попытаться предварительно накидать ту эффективную идеологию, которая будет господствовать. Но, как говорил Ленин, "идея только тогда становится силой, когда она овладевает массами". А овладеть массами сейчас она не сможет никаким образом.

Вот, например, живёт в США такой прикольный старичок Жак Фреско, который разработал неосоциалистическую доктрину – учение о том, как человечество может избежать глобальной катастрофы, вызванной стремительным истощением ресурсов, на которых базируется наша техногенная цивилизация. В теории всё выглядит просто прекрасно, но, несмотря на 40 лет активной пропаганды, никаких видимых успехов Фреско не добился. Да, все согласны с тем, что лучше есть здоровую натуральную пищу, но все идут в супермаркет и покупают комбикорм с ГМО и химикалиями. Да, все согласны, что ездить на велосипеде полезнее для здоровья, чем на машине, но никто не отказывается от автотранспорта. Да, все знают, что курить и пить – значит быстрее сдохнуть, но бухают и курят. Ибо общество не готово воспринять даже совершенно бесспорные и очевидные изменения, не встав на край гибели.

Продолжение следует...