FinNews.ru перепечатывает статью, опубликованную на сайте "Openspace".

Обнаружилась книжка, из которой Кремль позаимствовал все свои решения за последние 10 лет.

Если миллионы обезьян снабдить пишущими машинками, они, исходя из теории вероятностей, напечатают не только "Войну и мир", но и историю современной России. Если заставить те же миллионы обезьян читать, то гораздо быстрее одна из них обнаружит в библиотеке текст, с наибольшим приближением описывающий ту же историю. Тот день был днем величайшего торжества: моя привычка к хаотическому чтению сделала из меня именно ту самую миллионную обезьяну, которая сняла с полки нужную книгу.

Что читают в администрации президента? Смотреть на книжные полки в кабинетах власти, держа в голове выводы, которые делают ученые государственные мужи из прочитанного, – наивно; к тому же, всегда ловишь себя на мысли, что в столь блестящее состояние библиотеку можно привести лишь единственным способом – никогда, ни при каких условиях не прикасаясь к книгам.

Нет, настоящую, истинную, зачитанную до дыр инструкцию по выживанию власти нельзя обнаружить на открытой книжной полке чиновника. Она должна храниться в самом дальнем ящике стола, обернутая старой газетой, располагаться там подчеркнуто небрежно, чтобы никто не обнаружил ее важности. Долгое время оппозиционные аналитики считали, что эта книга – первые, ещё не улучшенные цензурой издания "Краткого курса истории ВКП(Б)". Часть из них приходила к мысли, что речь идет о чем-то более простом и насущном, например, "Заветных сказках" Афанасьева: даром, что ли, кругом такая похабень. Наконец, были и такие, кто считал, что речь идет о двухтомном учебнике практической каббалы. Ближе всего к истине было последнее предположение. Да-да, они во всем и виноваты, и даже хуже того – во всем виноваты не они, а мы.

Opus magnum французского публициста Мориса Жоли "Разговор в аду между Макиавелли и Монтескье" – книга настолько знаменитая, насколько же и малоизвестная. Мне, например, не приходило в голову, что существует ее перевод на русский язык – он, между тем, сделан, но не с французского текста, а с немецкого издания "Разговора" 1979 года. Впрочем, если бы Жоли, напечатанный в России мизерным тиражом в середине 90-х, и стоял на всех полках, на него можно обратить внимание лишь случайно. Принято считать, что Жоли, заимствовавший целые страницы из куда как более известного в России Эжена Сю (увы, это наименее важные страницы, к тому же продукт плагиата самого Сю у Жозефа де Местра), неоригинален. К тому же, дальнейшая переработка "Разговора", которой посвящен пока последний и наименее удачный роман Умберто Эко "Пражское кладбище", более занимательна. После долгих странствий Морис Жоли был безжалостно экспроприирован лидером дореволюционного научного антисемитизма Сергеем Нилусом и превращен путем замены главного персонажа "Разговора", итальянского теоретика политики Никколо Макиавелли, в коллективного персонажа – тайное мировое правительство, воображаемого автора "Протоколов сионских мудрецов". Поэтому если кто-то и заинтересовался бы Жоли, то скорее бы пошел читать или знаменитые и в большей части бесполезные "Протоколы", или поэтические, но столь же бесполезные "Парижские тайны". Мориса Жоли я открывал на всякий случай и без ожидания находки, как открывают со скуки "Сказки народов Марий Эл": скоротать вечерок.

Первые шесть глав "Разговора", в которых автор "Государя" лишь беззлобно подтрунивает над монологом автора "Духа законов", оправдали ожидания. Рассуждения Монтескье Мориса Жоли, в сущности, и не занимали: его Монтескье добросовестно шпарил целыми абзацами из настоящего Монтескье, отвлекаясь лишь на митинговое по стилю обличение макиавеллизма. На седьмой главе, именуемой "Современный деспот и его шансы", я уж было захлопнул книгу и чуть не потянулся за недочитанной монографией о племенных структурах в современной Индии. Но пропустил нужный момент. Воображаемый Никколо сжал челюсти на фразе "В качестве главы правительства я подчиню все свои указы и распоряжения той же цели: уничтожению коллективных и индивидуальных органов власти, увеличению роли государства до бесконечности, возвышению его до суверенного защитника, покровителя и благодетеля". Все это славно, но книга написана в 1863 году, когда в бедной Франции даже и Минздрава-то не наблюдалось! Почитаем дальше.

Через два абзаца неотброшенный Никколо Макиавелли призывает добросовестного автократа повысить налоги на земельную собственность, разорить и сделать дотационным сельское хозяйство, поощряя розничную торговлю и промышленность, а также повести политику постоянного повышения заработных плат. На словах "дело следует довести до того, чтобы в государстве остались только пролетарии, несколько миллионеров и солдаты" пришлось насторожиться: не попадалась ли эта книжечка в руки Игоря Ивановича Сечина? На фразе "необходимо создать штаб из управляющих, банкиров, промышленников, капиталистов, изобретателей, математиков; ибо все сводится к арифметике" настороженность окрепла, в голове всплыли светлые образы Германа Оскаровича Грефа и ЦСР "Северо-Запад". Когда литературный Монтескье спрашивал литературного Макиавелли "Как вы обоснуете абсолютную власть в политических объединениях, основывающихся на либеральных институтах?", а Никколо смиренно ответствовал, что, мол, на это есть ещё пару десятков глав, я уже был во власти Мориса Жоли.

И если бы только я. Уже на 12-й главе "Пресса как опора деспотического господства" я полностью уверился в том, что в Администрации президента по этой главе "Разговора" пишутся аналитические записки. 15-я глава "Манипулирование свободными выборами" с очевидностью составляла теоретическую основу деятельности управления по внутренней политике АП РФ. Главы 18–21 (последовательно – "Обязательная гласность финансового положения государства", "Сокрытие государственного бюджета", "Незаметное увеличение бюджета" и "Введение монополии на финансы") я, сам того не зная, с 2004 года старательно переписывал в описаниях современного российского бюджетного процесса, равно как и в текстах, посвященных взлету бизнеса ВЭБа, ВТБ и Сбербанка. 23-я глава "Высшая ценность – престиж государства", повествующая в том числе о российской федеральной целевой программе "Жилище", о бесконечных заказах Валентину Юдашкину новой военной формы для Минобороны, об увлечениях Кремля идеей пригласить в советы директоров "Ростелекома" или "Роснефти" какого-нибудь князя или графа, на худой конец бывшего немецкого премьер-министра, о Градостроительном кодексе, о вечно обсуждаемой в России идее создания на базе Сергея Шойгу национальной гвардии, устранила последние сомнения. Да. Никакой ошибки. Это именно то, что при закрытых дверях, с сотрудником ФСО на каждом дверном косяке, при свете фонарика под одеялом читают по ночам в московском Кремле.

Сами судите. Обсуждая в этой главе венец своих трудов, "Либеральные реверансы", воображаемый Макиавелли констатирует: "Готов заключить любое пари, что при первых же слухах о даровании этих свобод в моем ближайшем окружении раздадутся голоса недовольных. Мои министры, мои государственные советники заявят, что я выпускаю из рук рулевое колесо, что все потеряно. Во имя государственного блага, во имя блага страны меня будут заклинать не делать ничего подобного. Народ скажет: о чем он, собственно, думает? Его гений покидает его. Люди равнодушные скажут: этот человек мертв". О каких же либеральных реверансах идет речь, о Евгений Гонтмахер? В первую очередь, это некоторая либерализация парламентских дискуссий в чисто формальном виде, весна 2012 года. Во вторую – "Я осуществлю децентрализацию, то есть наделю моих губернаторов в провинциях правом решать множество мелких локальных вопросов, решение которых прежде зависело от моих министров". В третью очередь Макиавелли намерен заняться тем, что сейчас называют снятием административных барьеров в экономике и продвижением России в рейтинге Doing Business, май 2012 года. А то, чем он ни в коем случае не займется, – это либерализация в сфере СМИ, развитие местного самоуправления, снижение уровня манипуляций на выборах в Госдуму. "Чтобы было яснее, могу сказать, что я покину эпоху террора и встану на путь толерантности. Я могу сделать это совершенно безопасно. Я мог бы даже вернуть народу подлинные свободы, поскольку надо утратить совсем политическое чутье, чтобы не распознать, что мое законодательство за установленный мной период принесло свои плоды. Я достиг поставленной цели. Изменился характер народа!" – провозглашает литературный президент-автократ, и его не очень умный либеральный собеседник в ужасе отшатывается: "Пусть Бог сотрет из моей памяти без остатка все, что я услышал!".

Ну, мы, положим, не столь впечатлительны. Мало ли в Европе в XIX веке было политических теоретиков, говорящих очевидные вещи, не все ли автократии похожи друг на друга, как счастливые семьи? Проблема, однако, не в том, что в АП с 2001 по 2012 год (на завершение своей программы воображаемый Никколо Макиавелли отвел как раз десятилетие) реализовывали сходную программу построения автократии на базе либеральных институтов. Проблема в том, что ни один из предписываемых новейшему деспоту Макиавелли шагов, кроме, разве что, печатания монет с портретами государя (развешивание портретов его в кабинетах подчиненных напротив религиозных символов Жоли, однако, упоминает безошибочно), Кремлем не был упущен. И, напротив, нет практически ни одного решения АП за последнее десятилетие, предварительно не сформулированного в деталях литературным Макиавелли из "Разговора" Жоли.

Из десятков вариантов организации взаимодействия автократа с правительством и парламентом в точности выполнена рекомендация снятия личной политической ответственности за результаты реформ с правительства в пользу президента – и пожелание передать правительству основную праву законотворческой инициативы. В реформе "Совета федерации", в создании Госсовета и "Совета безопасности", в создании президентских и правительственных комиссий, в программе управления госдолгом и госфинансами, в реформе судебной системы РФ план Мориса Жоли выполнен почти без отступлений. В 1863 году не существовало телеканалов? Не беда: воображаемый Макиавелли знал о возможности создания госинформагентств размером с РИА "Новости", о возможности судебного преследования СМИ, о необходимости отказа от прямой цензуры, о возможности усиления требований к официальному подтверждению новостей и о контроле над "официозом", о праве вводить ограничения на покупку иностранными игроками медиаактивов, о необходимости снятия всех ограничений на создание книг при возможности арестовывать тиражи наиболее опасных из них (лучше прямо на таможне). Наконец, Макиавелли все знал о "темниках" и о необходимости работы в первую очередь с бульварными и региональными СМИ – равно как и о будущей взаимосвязи бюджетной политики Минфина и результатов выборов в Госдуму ровно в той форме, в которой она реализовывалась полтора века спустя. Определенно он был русским, этот придуманный Макиавелли: он знал даже о будущем включении курсов "Россия в окружающем мире" и "Основ религиозной культуры" в школьную программу в далекой Москве.

На цитате "Я выберу одного из принцев своей династии, стоящего близко к трону, и заставлю его играть роль недовольного: его задача будет состоять в том, чтобы выступать под маской либерала, поносить мое правительство и таким образом вступить в контакт с людьми, занимающими самые высокие посты в моем государстве и имеющими некоторую склонность к демагогии" я неприлично заржал: этот француз, однако, знаком даже с Алексеем Кудриным. Да и Алексеем Улюкаевым, Сергеем Степашиным, и с руководством ЦБ и Росфинмониторинга, и с Аркадием Дворковичем, и со всей президентской ратью: иначе зачем он далее два десятка страниц подряд излагает весь сценарий трансформации бюджетной политики РФ, всю правку Бюджетного кодекса, Стабфонд и "бюджетное правило", операции РЕПО, выпуск ОФЗ, госкорпорации? С Дмитрием Медведевым – тоже. "Я буду способствовать максимальному подъему духа предпринимательства. Мое правительство станет правительством великих торговых предприятий. Я открою новые и до сих пор неизведанные пути для спекуляций. Мои чиновники будут смотреть на это сквозь пальцы. Я освобожу ряд промышленных отраслей от необходимости соблюдать относящиеся к ним законодательные инструкции. Мясники, булочники и театральные предприниматели вообще будут свободными", – говорит Макиавелли у Мориса Жоли, и мы понимаем: это – Сколково и поддержка малого бизнеса. Он знал, он знал! И правильно его в 1864 году отправили в Сантэ – с такими талантами на свободе пропадешь.

Выглядит как мистификация? Полагаю, никакой мистики. Правда, практика госуправления в России все же должна быть чуть сложнее. Возможно, "Разговоры", со всей их наивностью, преодолеваемой лишь бойкостью слога, и являлись настольной книгой, скажем, Владислава Суркова, – но для того, чтобы в точности выполнять план, он должен быть известен немногим, избранным, он должен быть тайныя тайных. Выдержки же из исходного текста, усиленные каким-нибудь бредом, резко увеличивают эффективность выполнения плана, знакомя подчиненных с логикой происходящего и не делая для них неприятной новостью каждый эффектный шаг руководства.

И тут, полагаю, ответ прост. "Разговор" Жоли в коридорах власти, конечно, не читают. Читают его популярное изложение – а именно "Протоколы сионских мудрецов". Из года в год самые прозорливые оппозиционеры подозревали, что бессмертный труд Нилуса оказывает влияние на российскую власть, начиная от Владимира Путина и заканчивая главой сельского поселения под Благовещёнском. Но думал ли кто-нибудь, что все они – от министра, генерального прокурора, главного санитарного врача, олигарха до пожарного инспектора, инспектора ГИБДД, преподавателя обществоведения, мракобесного настоятеля подмосковного храма – играют не в спасителей России от мирового еврейского заговора, а в его участников? Мог ли кто-нибудь предположить, что смысл российской власти – в создании российского офиса Тайного Мирового Правительства? Представьте себе, как им всем мучительно — день за днем, неделю за неделей, год за годом, отплевываясь и тайком крестясь, читать очередной пункт бредовой инструкции Нилуса о спонсировании терроризма, строительстве метрополитена и управлении дефицитом госбюджета, плакать по ночам. И все же осознавать за чашкой утреннего кофе: иначе нельзя, это единственный способ, "Протоколы" – последняя надежда, если ты хочешь управлять Россией – ты должен стать в душе истинным ребе Исааком "Протоколов", беспощадным и яростным человеконенавистником, безвестным и могущественным посланцем ZOG, настоящей "жидовской мордой без страха и упрека", как учил нас спьяну навечно актуальный Венедикт Ерофеев? И ведь, смотрите, все получается. ВВП растет, инновации колосятся, в ВТО пустили, Urals за сто – приступим же к следующему пункту! Необязательны даже "Протоколы", давно вписанные во властную инфраструктуру наряду с воинскими уставами и "Муму" Тургенева. Разве недостаточно просто ради победы слабенького добра взять ему на вооружение методы воображаемого ужасного зла, в силу которого истово, религиозно веришь? Ведь не ради дряни какой стараемся, а служим Родине. Уж как умеем.

Что там будет дальше, после ожидаемых "Либеральных реверансов" 2013 года, Макиавелли у Жоли сообщить не успевает. Его мелодраматически уносит адским ветром куда-то к чертовой матери, поскольку разговор, напомню, происходит не в России, а во аде. Это, ура и увы, не одно и то же – хотя с виду и не скажешь, особенно в ноябре.

Как хорошо, что мы, читающие наугад обезьяны, обнаружив источник тайного знания о природе российской власти, не останавливаемся на прочитанном, не ценим его, не идем приносить жертвы на придуманные алтари, – а торопливо тянем руку за следующим случайным томом. Вот, например. Издательство "Детская литература", 1965 год – "Колобок: русская народная сказка". Почитаем, куда всё катится?