FinNews.ru перепечатывает статью, опубликованную на сайте "KPRF.RU".

На протяжении последних 11 лет широко разрекламированного "вставания с колен" и построения "сувенирной демократии" российские власти продолжали реализовывать политику хищного и паразитического проедания нефтедолларов и эксплуатации природно-сырьевой ренты узким кругом приближенных к власти сырьевых олигархов и монополий. В рамках этой модели, оставшиеся после вывода в оффшорные юрисдикции нефтедоллары поступали в Россию и просачивались через бюджетную и банковскую систему, а также смежные и поддерживающие отрасли, в карманы рядовых граждан и способствовали росту потребления, которое порождало иллюзию оживления экономической активности.

Наиболее наглядно масштабы перекосов и дисбалансов в российской экономике, которые сформировались за 20 лет псевдорыночных преобразований и последовательной реализации ультралиберальной социально-экономической политики в русле навязанной транснациональными корпорациями идеологии "Вашингтонского консенсуса", проявляются при анализе источников экономического роста.

Весьма отчётливо масштабы паразитического "проедания" нефтедолларов и запаса прочности советского наследства, которыми удавалось вплоть до недавнего времени компенсировать усиливающуюся деградацию структуры отечественной экономики, архаизацию производства и падение уровня жизни 60% населения, проявляется в качественной примитивизации структуры роста экономики. За последние 20 лет реализации в России псевдорыночных преобразований, вылившихся в либеральный погром отечественной экономики, уничтожение высокотехнологичных производств и социальной сферы, подрыв научно-технического потенциала и геноцид населения, были уничтожены базовые предпосылки и фундамент для развития экономики.

Качественная деградация структуры экономики усиливается

С формальной точки зрения, у нынешних властей есть повод для радости – по итогам 2011 года совокупный объём добавленной стоимости в российской экономике превысил отметку 1990 года на 12,2%. Однако огромные опасения вызывает качественная деградация самой структуры экономического роста и примитивизация его источников, которая провоцирует усиление процесса деиндустриализации экономики, падение её конкурентоспособности и закладывает фундамент для поддержания системы суженного воспроизводства в рамках модели "сырьевой колонии".

Согласно официальным данным Росстата, за период с 1990 года по 2011 год конечное потребление домашних хозяйств в реальном выражении (с учётом официальной оценки дефлятора ВВП) выросло в 2,65 раз, что в 2,5 раза превышает прирост совокупного ВВП за аналогичный промежуток времени. Притом, что за аналогичный промежуток времени совокупный объём накопления капитала в экономике в виде нефинансовых инвестиций в основные фонды и капитальных вложений в обновление и расширение производственно-сбытовых мощностей не только не вырос и не достиг отметок 20-летней давности, но даже сократился на 51,4%.

Одновременно с этим общее накопление капитала в экономике (включающее в себя помимо накопления капитала в виде инвестиций в основные фонды также накопление оборотного капитала) и вовсе обвалилось на 59,1%, что наглядней любой критики свидетельствует о масштабном и глубоком инвестиционном кризисе российской экономики, который подрывает фундамент дальнейшего экономического роста и отражает усиливающуюся деградацию и архаизацию структуры экономики.

Другими словами, за период 1990-2011 года произошёл более чем 5,5 кратный разрыв между потреблением домашних хозяйств (которое финансировалось за счёт притока нефтедолларов и стремительного расширения долгового бремени на население) и нормой накопления капитала (т.е. инвестициями в основные фонды и развитие производства). Уже сегодня можно смело говорить о том, что на протяжении последних 20 лет наблюдается процесс ускоренного и беспрецедентного в истории России проедания сырьевого и инфраструктурного потенциала и богатства страны, в рамках которого деградация структуры экономики и уничтожение отечественной обрабатывающей промышленности компенсировалось ускоренным наплывом импорта и расширением потребления 20% наиболее обеспеченных граждан.

Более того, согласно официальным данным Росстата и МВФ, за период 1990-2011 годов совокупный объём экспорта в постоянных ценах в стоимостном выражении вырос в 1,5 раза, тогда как совокупный прирост импорта составил более 1,58 раз. Одновременно с этим объём созданной в 2011 году добавленной стоимости в промышленном секторе с учётом инфляции не только не вернулся к отметке 1990 года, но и по-прежнему ниже него на 20%.

Несколько лучше обстоят дела в сфере услуг, объём добавленной стоимости в которой в 2011 году превысил уровень 1990 года на 18%. Однако даже Росстат вынужден признать, что львиная доля услуг приходится на примитивные торгово-посреднические операции, которые никоим образом не связаны с развитием научно-технического потенциала, но в которых концентрируется свыше 31% всех прибылей российской экономики.

Это неудивительно, принимая крайне высокую степень монополизированности оптово-розничной торговли и разгул этнической мафии, в результате чего только по оценкам ФАС наценка в розничной торговле превышает 35-50% (а по экспертным оценкам достигает 100-120%), тогда как в экономически развитых странах (США, ЕС, Япония и т.д.) не превышает 7-10%.

Это лишний раз подтверждает тезис о том, что весь рост российской деиндустриализированной "экономики трубы", задыхающейся от коррупционных поборов, произвола монополий, безудержного удорожания ГСМ и недоступных кредитов, целиком и полностью обеспечивался за счёт хищнической распродажи невосполнимого минерального сырья узким кругом приближенных к власти сырьевых олигархов и коррумпированных чиновников.

Именно за счёт неконтролируемого наплыва нефтедолларов и брызгов от "нефтяного дождя" удавалось наращивать потребление 20-25% населения России, выигравших от превращения России в сырьевую колонию Запада и рынок сбыта для продукции транснациональных корпораций, тем самым, поддерживая иллюзию повышения уровня жизни населения и преодоления кризисного обвала 1990-х годов.

При этом разрыв между объёмом созданной добавленной стоимости в промышленности (сократившейся на 20%) и притоком импортной продукции (прирост на 58,7%) расширился практически на 2 раза. Другими словами, практически целиком и полностью рост потребления домашних хозяйств в лице 20% их наиболее состоятельной части обеспечивался за счёт масштабного наплыва дешёвого китайского и субсидируемого европейского импорта, который с успехом выдавливал продукцию отечественных товаропроизводителей.

Потребительский пузырь на фоне инвестиционного кризиса и обвала в промышленности подрывает экономику

И не стоит удивляться тому, что за последние годы Россия успела утратить контроль над целым рядом стратегически значимых секторов экономики, без которых в принципе невозможно обеспечить поддержание финансово-экономического, валютного, научно-технического, продовольственного суверенитета страны. Закономерным итогом последовательного и осознанного отказа властей от проведения независимой стимулирующей социально-экономической, денежно-кредитной, промышленной и структурной политики стало загнивание отечественного производства и деградация структуры экономики.

В результате этого по итогам 2011 года свыше 63% ВВП, 73% капитальных вложений и 85% совокупных прибылей экономики осело в карманах крупнейших сырьевых олигархов, оптово-розничных перекупщиков, естественных монополий, металлургов, производителей удобрений и т.д. Кроме того, не менее 70% стоимостной структуры экспорта России приходится на необработанное минеральное сырьё (нефть, газ, уголь и т.д.), а всего на долю необработанного сырья и продукции первичных переделов приходится 92% товарной структуры экспорта, что существенно хуже 74% в начале 2000-х годов и 50% в 1990 году.

Уже сегодня доля импортной продукции и товаров транснациональных корпораций на российском продовольственном рынке превышает 60%, в фармакологической промышленности – 85%, текстильной промышленности – 80%, а в сегменте бытовой техники, электроники, вычислительных машин и наукоёмкого оборудования достигает 90%.

Упадок отечественной обрабатывающей промышленности, не связанной с обслуживанием интересов сырьевых секторов экономики и не встроенных в их производственно-технологические и сбытовые цепочки, компенсировался усиленным наплывом импорта. По официальным данным Росстата, за период 2000-2010 годов совокупный импорт мяса в физическом выражении увеличился в 3,1 раз (с 517 до 1614 тыс. тонн.), молока и сливок – в 3,1 раз (с 76 до 238 тыс. тонн), картофеля – в 1,9 раз (с 359 до 711 тыс. тонн.), томатов – в 6,6 раз (с 108 до 717 тыс. тонн.), алкогольных и безалкогольных напитков – в 5,3 раз (с 422 до 2265 млн. долларов), тканей – в 3,7 раз (с 71,9 до 271,9 млн. кв. метров), а ввоз импортной кожаной обуви в физическом выражении подскочил в 14,3 раз (с 7,2 до 103 млн. пар.).

Можно было бы смело закрыть глаза на усиливающийся приток иностранного продовольствия, трикотажа, обуви и прочих товаров с низким удельным весом добавленной стоимости, если бы Россия за последние 10 лет сумела выйти из перестроечного хаоса 90-х годов, а нынешние власти активно развивали отечественную наукоёмкую промышленность и возрождали разрушенные высокотехнологичные производства.

В конечном счёте, конкурентоспособность страны на мировом рынке в рамках сложившейся системы разделения труда и в условиях нарастания глобальной конкуренции обусловливается способностью в полной мере реализовать свой природный, ресурсный, научно-технический и производственный потенциал за счёт активного развития наукоёмких производств и наращивания выпуска высокотехнологичной продукции с высокой долей добавленной стоимости.

В противном случае неизбежным становится втягивание страны в систему неэквивалентного внешнеэкономического обмена (экспорт дешёвого сырья и импорт дорогой готовой продукции на фоне попадания в ловушку внешних займов и утечки национального богатства кредиторам), а также превращение в сырьевую колонию, финансовый резервуар, поставщика дешёвой рабочей силы и рынок сбыта для транснациональных корпораций и международных банков.

Упадок отечественной наукоёмкой промышленности компенсируется наплывом импортной продукции

Однако и здесь ситуация у России критичная: на фоне усиливающейся деградации структуры экономики и экспорта, а также упадка наукоёмкой обрабатывающей промышленности и примитивизации производства наблюдается усиливающийся приток импортной продукции высоких переделов.

За период 1990-2010 годов закупки импортной авиационной техники выросли в 6,9 раз (с 558 до 3895 млн. долларов), лекарственных препаратов – в 8,1 раз (с 1150 до 3895 млн. долларов), морских и речных судов – в 4,4 раза (с 237 до 1055 млн. долларов), аппаратуры для телефонной связи – в 16,6 раз (с 398 до 6606 млн. долларов), двигателей внутреннего сгорания – в 19,8 раз (с 88,7 до 1759 млн. долларов), насосов и компрессоров – в 7,1 раз (с 444 до 3162 млн. долларов), нагревательного оборудования – в 5,6 раз (с 41,3 до 232 млн. долларов), цемента – в 20,7 раз (с 85,1 до 1765 тыс. тонн.), а импорт продукции органической химии подскочил в 46,8 раз – с 46,5 до 2180 млн. долларов.

Ещё значительней за последние 10 лет вырос импорт высокотехнологичной продукции машиностроения, бытовой техники и электроники. Импорт металлорежущих станков вырос в 27,4 раз (с 20,5 до 562 тыс. штук), двигателей и электрических генераторов – в 13,4 раз (с 1,8 до 24,2 млн. штук), экскаваторов – в 8,6 раз (с 1,5 до 13 тыс. штук), бульдозеров – в 8,5 раз (с 0,2 до 1,7 тыс. штук), телевизоров – в 12,3 раз (с 0,6 до 7,4 млн. штук), грузовых вагонов – в 17,8 раз (с 1,8 до 32,1 тыс. штук), грузовых автомобилей – в 3 раза (с 19,2 до 59 тыс. штук), а совокупные импортные поставки легковых автомобилей на российский рынок подскочили более чем в 9,9 раз – с 71,7 до 710 тыс. штук.

Совершенно не удивительно, что на фоне вывоза необработанного минерального сырья и продукции первичных переделов в объёме 3,44 трлн. долларов (в 2 раза превышает объёма ВВП России по итогам 2011 года) за период 2000-2012 годов совокупный импорт преимущественно готовой продукции (продовольствия, медикаментов, транспортных средств, бытовой техники и электроники и т.д.) составил свыше 2 трлн. долларов.

Не лучше обстоят дела с импортом услуг: за период 2000-2010 годов совокупный импорт транспортных услуг в стоимостном выражении подскочил в 5,2 раза (с 2,3 до 12 млрд. долларов), страховых – в 2,5 раза (с 0,4 до 1 млрд. долларов), туристических – в 3,5 раза (с 7 до 24,7 млрд. долларов), в области связи – в 7,3 раза (0,28 до 2,1 млрд. долларов), а импорт услуг в области строительства вырос в 12,5 раз (с 0,4 до 5,1 млрд. долларов). При этом совершенно удручающий скачок импорта наблюдается в сфере финансовых операций (в 47,7 раз – с 36 млн. до 1,72 млрд. долларов) и осуществлении выплат в рамках роялти и лицензионных платежей (в 7,3 раза – с 69 млн. до 5 млрд. долларов).

Российские товаропроизводители задыхаются от произвола монополий и коррупционных поборов

Больше всего опасений вызывает тот факт, что этот беспрецедентный и постоянно усиливающийся наплыв импорта машин, оборудования, станков и прочей наукоёмкой продукции высоких переделов наблюдается в условиях загнивания отечественной обрабатывающей промышленности и деградации научно-технического потенциала.

Объёмы выпуска высокотехнологичной продукции ниже отметок 20-летней давности в 3-5 (а порой и в 20) раз, загрузка производственных мощностей не поднимается выше 45-50%, износ основных фондов зашкаливает за 55% по официальным данным Росстата (и за 75-80% по экспертным оценкам), объём капитальных вложений в основные фонды упал в 3-5 раз, а коэффициент обновления основных фондов сократился в 2-2,5 раза по сравнению с уровнем 1990 года.

Одновременно с этим наиболее тяжёлая ситуация складывается в наукоёмких отраслях обрабатывающей промышленности, не встроенных в производственно-технологические цепочки крупных сырьевых компаний и инфраструктурных монополий. В станкостроении, приборостроении, сельхозмашиностроении, производстве вычислительной техники, а также авиационной и ракетно-космической промышленности, объёмы выпуска продукции в 10-20 раз ниже отметок 20-летней давности, а объём инвестиций сократился в 4-7 раз.

На фоне скачка импорта высокотехнологичной продукции иностранных товаропроизводителей в 5-20 раз произошёл сопоставимый по масштабу обвал выпуска отечественной наукоёмкой продукции. За период 1990-2010 годов производство грузовых автомобилей в России сократилось в 2,7 раз (до 220 тыс. штук), крупных электромашин в 4,2 раза (до 4 тыс. штук), гусеничных тракторов – в 20 раз (с 121 тыс. до 6 тыс.), бульдозеров – в 4,5 раза (с 14,1 тыс. до 3,1 тыс.), экскаваторов – в 4,3 раза (с 23,1 тыс. до 5,5 тыс.), металлорежущих станков – в 15,4 раз (с 74,1 тыс. до 4,8 тыс.), кузнечно-прессовых машин – в 21,5 раз (с 27,3 тыс. до 1,26 тыс.), кормоуборочных комбайнов – в 12,2 раза (с 10,1 тыс. до 840 штук), колёсных тракторов – в 9,2 раза (с 92,6 тыс. до 10 тыс.), машин для внесения удобрений – в 47 раз (с 21 129 до 450 штук), мостовых и автомобильных кранов – в 6,6 и10 раз соответственно.

Наиболее наглядно масштабы упадка обрабатывающих производств с высокой добавленной стоимостью проявляются в сокращении выпуска базовых деталей и узлов, являющихся реперными точками промышленности. Так, за последние 20 лет объёмы выпуск подшипников качения, без которых в принципе невозможно развитие станкостроения, машиностроения, производство сельскохозяйственной, горнорудной и транспортной техники, обвалился в 16,1 раз - 784 млн. штук до 48,6 млн. штук, что наглядней любой словесной критики говорит о кризисном состоянии несырьевых секторов экономики.

Неудивительно, что доля России на мировом рынке наукоёмкой продукции за период 1990-2011 годов сжалась с 7,5% до 0,3%, а 65% ВВП, 73% капитальных вложений и 85% совокупных прибылей экономики оседают в карманах сырьевых олигархов, перекупщиков, естественных монополий и металлургов. Одновременно с этим, по итогам 2011 года доля машин и оборудования в совокупном объёме экспорта товаров опустилась ниже 3,4%, тогда как даже в деиндустриализированных экономиках Египта и Эфиопии аналогичный показатель превышает 4,6% и 4,8% соответственно.

Более того, удельный вес инновационной продукции в общем объёме промышленного производства России в результате проводимой в стране социально-экономической политики опустился с 16-18% в начале 2000-х годов до менее чем 7% по итогам 2011 года. При этом даже в далеко не самой благополучной Португалии на долю высокотехнологичной продукции с высоким удельным весом добавленной стоимости приходится порядка 37,6% суммарного выпуска товаров, а в Финляндии, передовой с точки зрения инновационной активности стране Евросоюза, на долю наукоёмкой продукции приходится 58,6% совокупного выпуска продукции в промышленности.

По доле машин и оборудования в структуре экспорта Россия уступает группе новых индустриальных стран (в Филиппинах – 69,3%, Мексике – 54,3%,Южной Корее – 56,8%, Китае – 49,2%) и странах Восточной Европы (в Венгрии – 56,9%, в Словакии – 54%, в Польше – 43%). Не говоря об экономически развитых странах: в США на долю машин и оборудования приходится свыше 34,7% совокупной стоимостной оценки экспорта, в Японии – 62%, в Германии – 44,5%, во Франции – 37,7%. И даже в находящейся в преддефолтном состоянии Италии и финансовой столице Европы Великобритании доля наукоёмкой продукции в экспорте не опускается ниже 36,6 и 31,6% соответственно.

Россия утрачивает инновационный потенциал развития

Более того, согласно подсчётам независимых экономистов (в частности академиков Д.Львова, Н.Петракова, С.Глазьева, а также В.Катасонова, М.Ершова, М.Мусина, С.Губанова и т.д.), на 1 рубль первичного сырья в России создаётся максимум 2,5 рубля добавленной стоимости в смежных и поддерживающих отраслях. В то время как в экономически развитых странах мира на 1 доллар сырья создаётся порядка 8-10 долларов добавленной стоимости в обрабатывающей промышленности высоких переделов. А в США, Японии, Тайване и Южной Корее мультипликатор добавленной стоимости превышает отметку в 11-13 пунктов, что позволяет им занимать лидирующие позиции в мировой экономике и извлекать колоссальную по объём инновационную ренту.

По экспертным оценкам, в структуре рыночной цены современной высокотехнологичной продукции (электронике, вычислительной технике, станках и оборудовании, авиационной технике и т.д.) на долю нематериальных активов (разработок, НИОКР, ноу-хау, патентов, лицензий, маркетинга и прочих результатов интеллектуальной деятельности человека) приходится 75-80% затрат потребителей, а на долю оплаты труда и финансирование научно-технического приходится до 70% себестоимости продукции. Для сравнения, по подсчётам РАН и академика Дмитрия Львова, в России свыше 73% добавленной стоимости обеспечивается за счёт эксплуатации природно-сырьевой ренты, 22% - за счёт трудовых ресурсов и лишь 5% приходятся на инновации и предпринимательскую изобретательность.

Россия медленно, но верно сползает в системный социально-экономический кризис, который обусловлен компрадорским характером проводимой в стране социально-экономической политики, превратившей Россию в сырьевую колонию, финансовый резервуар и рынок сбыта для продукции глобальных ТНК.

Без кардинального отказа от ультралиберальной и откровенно людоедской социально-экономической политики (негативный эффект которой многократно усиливается повсеместной коррупцией и монополизмом, а также последними инициативами властей по втягиванию России на "Титаник ВТО", приватизацией бюджетной сферы (поправки в ФЗ-83 и монетизация льгот), разрушением системы образования и т.д.), Россия уже в ближайшие 1,5-2 года рискует свалиться в системный кризис, на фоне которого даже 1998 год покажется легким испугом.